стратегического мышления, оставленного нам Мольтке. Мы можем сослаться на ряд новых материальных факторов, заставляющих нас занять новую точку зрения на стратегическое искусство. Укажем, например, на железные дороги, игравшие в эпоху Мольтке существенную роль лишь при первоначальном оперативном развертывании; теперь

железнодорожный маневр вторгается в каждую операцию и составляет существенную ее часть; укажем на возросшее

значение тыла, экономического и политического фронтов борьбы, на перманентность военной мобилизации, отодвигающую момент наивысшего стратегического напряжения с двадцатого дня войны на несколько месяцев, и т. д.

Целый ряд истин, справедливых еще в эпоху Мольтке, ныне является пережитком.

Блестящее военное творчество Наполеона в значительной степени облегчило работу Жомини и Клаузевица по

составлению теоретических трактатов по стратегии; произведения Жомини являются лишь теоретической

кодификацией практики, созданной Наполеоном. Не столь законченный, но все же богатый материал, с рядом

мастерских решений, оставил Мольтке старший в распоряжение Шлихтинга. Современный исследователь стратегии, опирающийся на опыт мировой и гражданской войн, конечно, не может жаловаться на недостаток нового

исторического материала; однако, его задача труднее задач, выпавших на Жомини и Шлихтинга: ни мировая, ни

гражданская война не выдвинули таких практических деятелей, которые оказались бы вполне на высоте требований, предъявляемых новыми условиями, и которые авторитетом своих мастерских решений, увенчанных победой, подкрепили бы новое изложение стратегической теории. И Людендорф, и Фош, и военные деятели гражданской войны

далеко не господствовали над событиями, а, скорее увлекались их водоворотом.

Отсюда вытекает меньшая связанность современного стратегического писателя, но свою свободу он вынужден

окупить громадными трудностями работы и еще, быть может, большими затруднениями на пути утверждения и

признания его взглядов. Мы атакуем значительное количество предрассудков стратегии, которые, быть может, в глазах

у многих не потерпели еще окончательного поражения в жизни, на театре войны. Новые явления заставляют нас

давать новые определения, устанавливать новую терминологию ; мы стремились не злоупотреблять новшествами; однако, и при таком осторожном подходе, как ни путаны устаревшие термины, вероятно, они найдут своих

защитников. Маршал Мармон, которому сделали упрек, что он употребляет, вместо термина "оборонительная линия", термин "операционная линия", имеющий совершенно другое значение, имел же развязность назвать шарлатанами лиц, стремившихся согласовать военный язык с военной действительностью!

Перейти на страницу: