19a80551de29cd22aac68fc54f3430de

Чем более углубленно мы будем рассматривать обстановку в целом, даже в условиях измора, тем больше будет

стесняться перед нами безграничное поле фантазии; ниш выбор от многих возможных целей, возможных для

операций, в конце нашего анализа сузится до одной единственной, представляющей для нас необходимость; наша

мысль раскроет предпосылки для последующей операции, которых надо достичь посредством первой, и которые

являются ее целью. Перед истинным стратегом не раскрывается равномерно бегущая линия фронта, дающая полный

произвол в выборе участка, на котором можно вести очередную операцию; его конечная цель — опрокинуть всю

постройку неприятельского вооруженного фронта — вынуждает его установить последовательность в своих действиях

и в каждый данный момент вести подкоп под какой-то один устой этого вооруженного фронта. Сюда

сосредоточиваются все его мысли, и в даваемом для этой работы импульсе сказывается вся его личность.

Кривая стратегического напряжения. При установлении последовательности в операциях, в выборе

очередной цели операции и определении ее размаха стратегия в настоящее время не может руководиться простым

соотношением наших и неприятельских сил на вооруженном фронте; необходимо иметь в виду перспективу изменения

этих соотношений, учет возможностей пополнения и снабжения, новых эшелонов мобилизации, перебросок с других

фронтов. Раньше стратегия исходила лишь из цифр первой мобилизации и времени, потребного для сосредоточения;

теперь необходимо иметь в виду вероятную кривую дальнейшего роста вооруженных сил у нас и у неприятеля, связанную с возможностями экономической мобилизации или поддержки извне.

Действия на русском вооруженном фронте в первый год войны должны были ориентироваться прежде всего на

то обстоятельство, что мы обгоняли австро-германцев в стратегическом развертывании наших сил.

Мы проводим различие между оперативным развертыванием — занятием исходного положения имеющимися

в наличии силами — и стратегическим развертыванием, являющимся достижением кульминационного пункта мощи

вооруженного фронта. Оперативное развертывание требует немногих дней, а стратегическое — месяцев.

Франция в начале мировой войны связывала 80% вооруженных сил Германии. Нам были известны надежды

Шлиффена и Мольтке младшего, что на 40-й день можно будет начать переброску корпусов, разгромивших Францию, на русский фронт. Этим ошибочным расчетам германского генерального штаба мы придавали слишком крупное

значение. Неудачное для французов начало войны, казалось, их подтверждало. Для России представлялось крайне

желательным встретить к сороковому дню натиск перебрасываемых Германией сил в удобном оборонительном

положении, овладев течением Сана и Вислы от Перемышля до Данцига. Отсюда рождалась необходимость форсировать

вторжение в Восточную Пруссию и Галицию. Галицийскую операцию, в действительности, нам удалось успешно

закончить на 43-й день нашей мобилизации, но занятие правого берега Вислы в пределах Пруссии совершенно не

удалось. Зато значительная переброска германских сил из Франции на наш фронт имела место лишь на 120-й день

мобилизации (кавалерия и 5 корпусов, в конце ноября 1914 г.). Ивангород-Варшавскую операцию немцам пришлось

вести без существенного притока сил извне, и в недобрый для них час прибытия второго русского эшелона —

сибирских корпусов. Потери первых трех недель операций почти уравновешивались — русские 500 тысяч, австрийцы

350 тысяч, германцы 50 тысяч. Наш второй эшелон — азиатские корпуса — оказался на фронте скорее, чем второй

Эшелон германский — вновь формировавшиеся корпуса. Это определяло неуместность Ивангород-Варшавской

операции немцев и ее финальную неудачу.

Массовую переброску германских корпусов с запада на русский фронт, с которой считалось командование

обеих сторон, отчасти заменили дальнейшие эшелоны германской мобилизации, продолжавшейся до 1917 года

включительно. Больно ударил нас в феврале 1915 года третий эшелон германской мобилизации (Августовский лес).

Расточительность русского командования и превосходство организации германской промышленности скоро начали

сказываться. Наша активность не считалась с тем, что кульминационный пункт нашего численного и технического

превосходства остался позади, и что кривая неприятельских сил на русском фронте быстро росла. Обязанностью

стратегии 1914 года было предвидеть 1915 год; если бы мы поставили точку после Ивангород-Варшавской операции

или ограничились направлением усилий на занятие Восточной Пруссии, к весне 1916 года мы имели бы 20 лишних

дивизий, всю армию в порядке и кое-какие материальные запасы.

В конце первого месяца войны 90 русских пехотных дивизий стояли против 70 австро-германских, при чем в