2 000 000 километров до любви. Одиссея грешника

В тот вечер я задержался на молитвенном собрании до одиннадцати часов. В пятницу вечером я выступил перед слушателями в соседнем городе и вернулся домой только за полночь. А в субботу в девять утра пришел в университет. Сердце громко колотилось, когда я входил в аудиторию. Экзамен должен был принимать пожилой преподаватель — швейцарец, говоривший по-немецки. Рядом сидел грек, профессор Пападатос, — он читал нам анатомию на французском (в Университете Фрибурга обучение ведется на двух языках). На столе справа от меня было разложено двадцать листков, на которых были напечатаны вопросы — на каждом листке разные. Они были перевернуты пустой стороной вверх. Перед тем как вытянуть один, я повернулся спиной к преподавателям так, чтобы закрыть собой стол. Если мне попадутся неудачные вопросы, я попробую подменить билет. К сожалению, так и получилось — мне попался неудачный набор вопросов. Проглядев их, я ужаснулся. Мне-то казалось, что Господь все уладит и я вытащу именно то, что уже выучено. Но мои надежды не сбылись. Придется обманным путем искать выход из сложившейся ситуации. Я попытался тихонько положить уже взятый листок, однако услышал резкий окрик профессора Пападатоса:

— Кеннет, что вы делаете?! Как не стыдно! Как вы смеете так вести себя на экзамене?!

Я отпрыгнул от стола, сердце ушло в пятки… Нет, оно улетело далеко-далеко, в Австралию. В голове промелькнуло множество разных мыслей, но ни одна из них не была о Боге. За все предыдущие годы «прежний Клаус» научился только одному — лжи и обману. Для сдачи экзамена должны были подойти те же средства. То, что сейчас меня поймали за руку, будет означать, что меня не допустят к финальным годовым экзаменам. Значит, придется пропустить как минимум год и сдавать все повторно. Черт! Я был уверен, что все потеряно. Получается, что я провалил экзамен, даже не начав писать ответы на вопросы. Хорошо хоть, что я не могу упрекнуть себя в лени. Все произошло не из-за нее, а по другим причинам.

В аудитории воцарилось ледяное молчание. Грек, сурово глядя на меня, распорядился:

— Дайте листок, который держите в руках, профессору Г. Уф! Хорошо хоть, что сразу не выгнал. Но что же мне делать сейчас? Ведь я успел посмотреть в билет и видел там вопросы, которые не выучил. С замиранием сердца я сделал несколько шагов вперед, к столу, где сидели экзаменаторы. Это была волна страха, похожая на ту, которая ранее всякий раз толкала меня прямо в объятия сатаны. Да, «прежнего Клауса» нелегко было перевоспитать. Я приготовился снова солгать. Я рассуждал так: грек преподавал нам на французском, так что с уверенностью можно предположить, что он не понимает по-немецки. А второй профессор, напротив, немец… Поэтому я протянул ему листок и сказал:

— Здесь вопросы, которые нам не преподавали в нынешнем курсе. Наверное, они остались с прошлого года.

Это была неправда.

Впрочем, моя уловка не сработала. Пападатос понял все и взорвался:

— Кеннет! Как вы смеете! Какая наглость! Я читал все эти темы!

Почва ушла у меня из-под ног. Почему, почему я не уделил время этим несчастным тридцати вопросам? Голова закружилась, зрение и слух притупились. Я ничего не слышал, в глазах было темно. И только тут я вспомнил, что нужно прежде всего искать Царства Божьего, а потом уже думать об анатомии.

Теперь, когда неловкая попытка обмана была разоблачена, мне ничего не оставалось, как только довериться Богу. Пусть Он сам решает, что с этим делать. «И все остальное приложится вам». Да и кроме того, мне же обещали молитвенную поддержку! Вспомнив обо всем этом, я вдруг приободрился. На душе стало спокойно. Профессор посмотрел в билет и задал мне первый вопрос. Я тут же на него ответил, потому что эту тему учил.

Второй вопрос оказался не таким простым. На листке был нарисован человеческий мозг. Разные его части были отмечены цифрами. Экзаменатор указал карандашом на одну из них:

— Расскажите, пожалуйста, что вы знаете об этом участке. Я знал только одно — этот вопрос был в числе тех, до которых не дошли руки. Ответить было нечего. Но тут Господь пришел мне на помощь. Настроение у Пападатоса, только что страшно сердившегося на меня, вдруг резко изменилось. Он сделал мне знак, пытаясь привлечь мое внимание. Я взглянул на него и увидел, что он подносит левую руку к уху. То есть пытается что-то подсказать. Его коллега не видел этой пантомимы. Грек несколько раз повторил странный жест и к тому же выразительно произнес:

— Слушайте вопрос, Кеннет, слушайте внимательно!

Я все понял и коротко ответил:

— В этой части мозга располагаются центры слуха.

— Правильно, — кивнул экзаменатор и показал на другую цифру: — А что у нас здесь?

Игра продолжалась. Пападатос несколько раз коснулся глаз указательным пальцем, потом подмигнул и сказал:

— Смотрите на вопрос!

Конечно, я прочитал его знаки и заявил:

— Здесь — центры зрения.

— Хорошо, это вы действительно знаете.