2:36 по Аляске

– Сколько человек прибавилось к Прайду? – Ливви призадумался, принявшись загибать пальцы, и я решила упростить ему задачу: – Кто-нибудь особенный есть? Интересный или сильный, как я или Крис.

Я увидела в застывшем лице Оливия тревогу. Он затравленно оглянулся по сторонам и незаметно прижался к моему боку теснее.

– Кшатрий, – шепнул Ливви, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать его. – Новый кшатрий Сары. При нем всегда снайперская винтовка, и он никогда не промахивается.

Сердце у меня в груди замерло. Я не могла поверить, что знаю того, о ком Ливви отзывался таким напуганным, дребезжащим стоном.

– Сара зовет его Захарием, – добавил Ливви чуть погодя. – Он очень злой. Пытался убить Салли…

Я промолчала. Свидетель убийства родной матери, преданный своей единственной любовью и оставленный на растерзание Сары – имел ли он право на то, чтобы злиться? Еще как! Другой вопрос – как унять эту его злость… Но справляться с этим предстояло уже точно не мне.

– Сидеть!

Я действительно чуть не села. Схватив Ливви за шиворот и остановив перед поворотом, я с опаской выглянула из-за угла. Оттуда доносился звонкий, высокий голос, похожий на перезвон колокольчиков.

– Молодец! Хорошая девочка!

Убедившись, что это адресовано не мне, я бесшумно вышла. За тонкой стенкой, отгораживающей от холла старую кушетку, стояла тоненькая девушка. На вид ей было не больше пятнадцати лет. Кучерявые темные волосы падали ей на лоб, закрывая серые глаза. Одетая в розовый спортивный костюм, она игралась с каким-то животным на полу.

Сначала из-за перегородки показалась длинная острая морда, затем – два больших коричневых глаза. Девушка заметила нас с Оливием, но не закричала. Гигантская собака, растянувшаяся у нее в ногах, резко встала. В холке она превосходила даже сенбернара или мастифа, а шкура ее будто была вышита из разноцветных заплаток – рыжий с белым, белый с серым. Пес навострил уши и заскулил, приближаясь. Мой инстинкт самосохранения завопил в неистовой панике.

Собака обошла свою кормилицу, держащую в руках раскрытую пачку печенья, и залаяла. Я только ахнула, когда она вцепилась зубами в край моей кофты и буквально потащила вперед. Я попыталась уцепиться за перегородку, вырываясь, но пес швырнул меня на кушетку. Под пальцами зашелестела чья-то одежда, и я резко села прямо на спящего юношу. Он заворочался, открывая глаза, и посмотрел на меня тем самым брезгливым взглядом, не узнать который было невозможно.

– Грейс?

– Фу! – вскричал он и задергался, пытаясь стряхнуть меня с себя и кушетки. – Слезь с меня, чудовище!

Я закатила глаза и соскользнула вниз, намеренно пнув Грейса коленкой в живот. Его короткий ежик на голове сильно отрос и вился у шеи. Вот почему я не узнала его сразу. Длинные волосы, щетина… Грейс зачесал назад челку, достающую ему до носа, и пришел в ужас от того же самого, что и я:

– Твою мать! Что это?! Откуда? На моей голове сдох бобер?

В ладонь мне ткнулось что-то мокрое и холодное. Я опустила глаза: собака радовалась, виляя хвостом. Стоило Грейсу встать, как та бросилась к нему. Вскрикнув, он забрался назад на кушетку и поджал под себя ноги.

– Мадам Дурашка? – недоверчиво спросил он то, что даже не пришло мне на ум. Мохнатая туша залаяла и попыталась взобраться к нему на ручки, подтверждая смелое предположение. – Что с тобой стало?! Ты… Ты огромная!

Я принялась ощупывать себя. Волосы… Раньше они спускались мне на плечи, а теперь почти щекотали лопатки. Я пропустила их сквозь пальцы, расчесывая, и с каждой секундой мне все меньше хотелось верить в безумие этого мира.

«А ведь в реальности время течет по-другому…» – говорил нам Другой. Несколько суток там – месяц здесь? Или больше? Сколько же времени длилась наша кома?

– Дурашка? – переспросила незнакомая девушка, и впервые мы с Грейсом сделали что-то вместе и даже синхронно, повернув головы. – Какое прелестное имя! А я назвала ее Бусинкой.

Кажется, я услышала щелчок, с которым челюсть Грейса шмякнулась на пол. Таким обескураженным и потерянным я заставала его лишь перед Барби во время ее разминки.

– Бусинка тоже прелестная кличка, – пробормотал он, то и дело путаясь в словах. – Даже лучше, чем Дурашка, да-да. Ты присматривала за ней?

– Угу, – девушка застенчиво улыбнулась. Лицо у нее было кукольным и изящным, с родинкой над верхней губой. – Она отказывалась уходить от твоей постели. Дмитрий постоянно выгонял ее, но она все равно находила способы прошмыгнуть внутрь… Поэтому я носила ей корм прямо сюда. Она даже научилась приносить мячик! Мы вроде бы подружились, но раз собака твоя…

– Она может быть наша, – возбужденно брякнул Грейс и только затем понял, что сказал. – В смысле, ты тоже можешь гулять или играть с ней. А… Кстати, кто ты?