2:36 по Аляске

Даже не находя слов на то, чтобы выразить свой восторг, я приблизилась к голубой кромке воды и наклонилась, нерешительно продевая сквозь пену пальцы. Лишь пощипывание соли на их кончиках, сухих от морозного ветра Аляски, убедило меня, что все происходит взаправду.

– Я думала, что ты исследуешь отдаленные уголки Аляски… Ищешь припасы, других людей и подходящее место, где можно начать все сначала, – призналась я, запинаясь, и сделала небольшой подкоп в песке, выуживая оттуда прозрачный камень, похожий на изумруд – круглое стеклышко, обтесанное океаном и временем.

«Не все стекло убийственно и ужасно. Некоторые стекла почти драгоценность».

– Я искал, – согласился Крис, подходя ко мне. – И я нашел. Как тебе здесь? Скажи сразу, потому что Байрон-Бей и есть то место, где мы начнем все сначала.

Я выронила камешек.

– Возле океана? – переспросила я, пока Крис внимательно следил за моей реакцией, не в силах понять, радуюсь я или огорчена (как, впрочем, не могла понять и я сама). – Мне даже в голову такое не приходило, если честно. То есть холода Аляски мне порядком поднадоели, но… Почему именно Австралия? Ты в курсе, что тут одни пауки размером с тебя?

Крис ухмыльнулся и плюхнулся прямо в песок, раскинувшись на нем в позе сваренного краба.

– «Нэшнл джеографик», – лаконично ответил он.

– Что?

– Оливий обожал эту передачу, пока еще хоть что-то видел. Он был совсем малышом, когда ослеп, – утратив праздность, серьезно произнес Крис. – Лив должен помнить или знать место, куда хочет переместиться, а без Шона я не знаю, как показать ему нужные образы. Инструмент Флейты сломан, – напомнил он. – Ей не на чем играть, и она показать не может тоже. Пришлось импровизировать… Мы с Ливви целую ночь сидели и вспоминали, какие места он может помнить. Из тех, что подходят под критерии «тепло» и «нет риска подорваться на извергающемся вулкане» подошел только Байрон-Бей. По-моему, здесь потрясающе! Как раз то, что нам нужно после всего, что мы пережили, ты так не считаешь? Мне нравится здесь, но… Я так и не понял, нравится ли тебе.

Крис пытался не выдавать ни надежды, ни пылкого желания услышать «да», но чем дольше мы были вместе, тем больше я понимала, что лед в его глазах – всего лишь поэтичное описание. Никакой это был не лед; всего лишь тонкая корка, чтобы уберечь то, что прячется за ней, такое хрупкое и уязвимое. Наивность, которой сквозил его взгляд каждый раз, как он обращался ко мне. Крис зависел от моего мнения в той же мере, в какой делал выбор самостоятельно. Все это время он с готовностью следовал за мной, куда бы то ни было, а теперь я должна была последовать за ним.

– Нравится, – шепнула я, опускаясь на песок рядом. – Ты еще спрашиваешь? Сам оглянись, Крис! Это лучшее место, где мне доводилось бывать за всю мою жизнь.

Крис просиял и, вытряхнув из волос песок, придвинулся ко мне. Я потянулась за поцелуем, но он жестоко обманул мои ожидания, вместо этого принявшись разуваться.

– Что ты делаешь? – спросила я, когда Крис, отбросив в сторону кожаные ботинки, расстегнул и пряжку ремня на штанах.

– Показываю тебе, – с улыбкой ответил он и продолжил раньше, чем я успела пошутить о том, что именно он собрался мне показать. – Как ты погорячилась с тем, чтобы назвать это место лучшим. Есть кое-что еще.

Он скинул штаны, а затем избавился и от кофты. Я засмотрелась на его тело, во многих местах покрытое шероховатостями отметин. Вдоль его живота тянулась дорожка коротких темных волос, с которой у меня были связаны свои особые воспоминания.

– Все еще раздражает? – подал голос он, заметив, куда я смотрю, и щеки мои запылали, когда я поняла, что он вспомнил о том же самом. Ночной обстрел и хирургическая операция посреди зимнего леса.

– Уже привыкла, – отмахнулась я, стараясь перестать пялиться туда, куда не следует.

Крис ухмыльнулся и, оставшись в синих боксерах, двинулся к воде. Мелкие волны захлестнули его по щиколотку, и он обернулся на меня, по-прежнему сидящую на нагретом песке.

– Любуешься?

– А?

– Ты будешь раздеваться или нет?

Я резко проснулась и, оглядев свои джинсы и ветровку, вдруг поняла, как нестерпимо здесь жарко. Хотя, возможно, дело было не только в знойном австралийском климате.

– Так мы идем плавать? – спросила я, снимая кроссовки и все остальное, кроме нижнего белья. – Жаль, а я понадеялась, что это был стриптиз.

– Понимаю, – хмыкнул Крис. – Мне повезло больше, я прямо сейчас на стриптиз смотрю. Раздевайся не так быстро… Люблю эти трусики с пчелками.

Я кинула в Криса кроссовком, проклиная то, что последняя вещь, которая волновала меня после конца света, – это поиск одноцветного и эротического комплекта белья. Полностью раздевшись, я перепрыгнула раскаленный песок и погрузилась в океан.