2

Моё детство было хорошим. До восьми лет я жила в обычном детском доме; а в 1998 году начали открывать семейные дома, и мне посчастливилось попасть в один из них. Так что я не чувствовала себя обделённой вниманием или заботой, и росла почти как всё дети – правда в большой и дружной семье. У меня даже есть брат, не биологоческий конечно, но… Зовут Женя, я думаю, что вы обязательно познакомитесь.

Если честно, я так много хотела бы рассказать тебе… Но боюсь, ни один сервер не выдержит такого потока информации. Поэтому, если ты живёшь в Таллинне, или бываешь здесь; приходи в гости. Мы живём в Кадриорге, на улице Вильмси; наш дом – единственный деревянный голубой дом в округе. Я могу оставить свой номер телефона, если ты хочешь…»

Перечитываю эти строчки ещё раз, я нажимаю на иконку «Прикрепить файл» и выбираю из списка фотографий самую любимую.

«Я присылаю тебе нашу фотографию. На ней я, мой муж – Артур и наш сын – Максим. Здесь ему всего два месяца, и он только начал держать головку. Наш папа – фотограф, и конечно, он не мог упустить такой момент и не запечатлеть это на память.»

Смахиваю слезу, которая скатилась по моей щеке, и прислушиваюсь к ворчанью ребёнка в соседней комнате.

В замке входной двери с тихим щелчком поворачивается ключ, и я улыбаюсь. В квартиру входят Артур с Джексоном о чём—то громко разговаривая.

– Тише вы, разбудите, – успеваю прошептать я перед тем, как из спальни доноситься тихое недовольное попискивание.

– Наперегонки? – говорит Джексон с улыбкой.

– Валяй, – отвечает ему Артур.

Они одновременно стартуют с места, но Артур всегда выигрывает в этой гонке – потому что он выше и ловко перепрыгивает диван. Когда он исчезает за дверью с поднятым в воздух кулаком – жест победы – Джексон чуть запыхавшись останавливается возле меня.

– Засранец, – бормочет он, – Я ему ноги ночью укорочу пилой.

Я фыркаю и тут же морщусь от громкого детского плача, который начинает сотрясать стены квартиры. Джексон радостно ухмыляется, когда Артур выходит из спальни с ребёнком на руках и выражением растерянности на лице.

– Иди ко дядюшке, Максик, – Джей—Джей тянет руки, и Макс выгибается дугой, заходясь в плаче ещё сильнее.

Как только передача детёныша из рук в руки совершилась, плач прекратился и сменился радостным улюлюканьем. Макс тут же схватил кулачками пряди Женьки и начал дёргать их в разные стороны, забавно фыркая и улыбаясь беззубым ртом.

– Жень, тебе пора своего завести, не думаешь? – сказал Артур, наклонившись над ними.

– Мы с Натали работаем над этим, – подмигнул Джексон.

Я отвернулась от них, посмотрела ещё раз на своё письмо, и кое—что добавила в текст:

«Я присылаю тебе нашу фотографию. На ней я, мой муж – Артур и наш сын – Максим (твой внук, да). Здесь ему всего два месяца, и он только начал держать головку. Наш папа – фотограф, и конечно, он не мог упустить такой момент и не запечатлеть это на память.

В общем… Как—то так. Спасибо, что ты мне написала… Мама.

Твоя дочь – Кира.

Прощаю.»

29 ноября 2014 г., 17:10 пользователь написал:

Здравствуй Кира. Пишет тебе твоя мама, хотя я и не имею никаких прав так называться.

Я знаю, что не заслуживаю прощения за то, что бросила тебя. Я просто хотела сказать тебе, что я всю жизнь вспоминаю кареглазую малышку, которую мне дали в руки в 16 лет. Я была слишком молодой и глупой, чтобы взять на себя ответственность; и пронесла чувство вины через всю свою жизнь.