20 000 лье под водой

Спустя несколько минут мы вскарабкались на пик, метров на десять вздымавшийся над скалистым массивом. Я огляделся. Позади лежал склон, уходивший вниз метров на двести пятьдесят, а впереди расстилалось необозримое ярко освещенное пространство. Гора, на которой мы стояли, оказалась вулканом. Из широкого жерла кратера выползали потоки огненной лавы, образуя каскады, низвергающиеся в черные глубины. Вода клокотала, вулканические газы гигантскими султанами поднимались к поверхности, багровый свет заливал все вокруг.

И тут перед моими глазами возник мертвый город: остатки зданий с провалившимися кровлями и полуразрушенными стенами, развалины храмов с поверженными колоннами, гигантский остов акведука. У самого подножия вулкана виднелись занесенные илом останки акрополя, пропорции которого предвосхищали греческий Парфенон, а далее, по всем приметам, когда-то находился крупный морской порт, от которого отходили пустынные провалы улиц.

Где я? Чтобы понять это, я готов был сбросить с головы водолазный шлем!

Но капитан Немо знаком остановил меня. Затем, подняв кусок известняка, он начертал на черной базальтовой стене всего одно слово – Атлантида.

Атлантида! Описанный Платоном материк, о существовании которого спорят ученые со времен античности и до наших дней! Именно он лежал передо мной со всеми свидетельствами постигшей его грандиозной катастрофы! Земля могущественного племени атлантов, с которыми древние греки вели свои первые войны!

Всего одной ночи и одного дня оказалось достаточно, чтобы стереть Атлантиду с лица земли, и теперь нашим взорам были доступны только вершины ее высочайших гор – остров Мадейра, Азорские и Канарские острова и Острова Зеленого Мыса!

Все это молниеносно пронеслось у меня в голове, едва я увидел написанное капитаном Немо слово.

Так вот куда забросила меня непостижимая судьба! Я стоял на вершине горы исчезнувшего материка, прикасался к камням зданий, возведенных в немыслимо далекие времена. О, если бы у меня было достаточно времени, чтобы спуститься со склона горы и пересечь весь этот легендарный материк, некогда соединявший Африку с Европой!

Мы провели целый час, стараясь запечатлеть в памяти раскинувшуюся перед нами грандиозную картину, озаренную отсветами раскаленной лавы. Порой дрожь пробегала по поверхности горы – то клокотали в недрах расплавленные горные породы. Величественный гул отчетливо звучал в наших ушах.

Наконец капитан Немо выпрямился, окинул последним взглядом сумрачный и прекрасный пейзаж и подал мне знак следовать за ним.

Спустившись по склону подводного вулкана, мы миновали ископаемый лес, и вскоре я заметил вдали прожектор «Наутилуса», сверкавший, как звезда.

На борт мы поднялись в ту минуту, когда первые лучи восходящего солнца коснулись поверхности океана.

10 Подводные угольные копи

На следующий день, 20 февраля, я проспал до одиннадцати часов – ночная усталость дала о себе знать. Приборы в салоне показывали, что судно по-прежнему идет на юг со скоростью двадцать миль в час на глубине ста метров.

Как только появился Консель, я поведал ему о нашей ночной экскурсии, а когда открылись створки окон, и он смог мельком увидеть часть затонувшего материка.

«Наутилус» шел в десяти метрах над дном, словно воздушный шар, гонимый ветром, над земными лугами. Перед нашими глазами продолжали мелькать причудливые скалы, окаменевшие деревья, покрытые ковром из асцидий и водорослей развалины. А тем временем я рассказывал Конселю об атлантах и о древних войнах, которые вел этот удивительный народ.

Однако Консель слушал меня вполуха – все его внимание занимали рыбы, во множестве плававшие вокруг судна. Тут были гигантские манты, различные виды акул, трубачи длиною в полтора метра, трехметровые меч-рыбы и великолепные корифены. Однако, наблюдая за представителями морской фауны, я любовался и равнинами Атлантиды.

Около четырех часов вечера характер дна, покрытого толстым слоем ила и ветвями окаменевших деревьев, начал меняться. Оно становилось более каменистым, то там, то здесь виднелись натеки лавы и обнажения вулканического туфа. Очевидно, мы достигли еще одного подводного горного кряжа, самая высокая вершина которого, по моим предположениям, должна была выступать над поверхностью океана. Гранитная стена, вскоре оказавшаяся в нашем поле зрения, являлась, видимо, подножием крупного острова – но в то же время представляла собой западную оконечность Атлантиды.

Ближе к ночи Консель ушел к себе, а я еще долгие часы любовался величественными подводными панорамами, пока створки окна внезапно не закрылись. Как раз в этот момент «Наутилус» вплотную приблизился к высокой гранитной стене и остановился, словно в раздумье.

Поневоле пришлось отправиться в каюту. Когда же утром я снова вышел в салон, манометр показывал, что «Наутилус» находится на поверхности. На палубе слышались шаги, но качка, характерная для открытого моря, совершенно не ощущалась.