20 писем в никуда (СИ)

Кажется, у меня заканчиваются чернила, а еще через полчаса меня ожидает скучнейший бранч с меценатом из Лондона, поэтому мне нужно потуже затянуть галстук, воспользоваться зубной нитью и прослушать пару композиций Луи Армстронга.

Хорошей недели, Анисия.

Я буду ждать твоего письма.

P.S. Можешь сама выбрать подходящий смайлик.

Стефан.

Сегодня в кофейне было многолюдно и шумно. Полагаю все дело во внезапно нагрянувшем снегопаде. Посетители оккупировали практически каждый свободный столик, весело переговариваясь, согреваясь сливочным кофе и глинтвейном. Я сидела за столиком у окна и с улыбкой на лице читала пятое письмо, написанное рукой Стефана. Теперь я знала его имя, знала какой его любимый цвет и, что он боится летать на самолетах. Каждая строчка его очередного письма позволяла мне узнать о нем что-то новое. Я с готовностью отвечала на его вопросы и ловила себя на мыслях, что мне спокойно. От его писем веяло умиротворенностью, безмятежностью и всем тем чего мне так недоставало в реальной жизни. Мне хотелось узнать о нем все, что только сможет уместить в себе гладкость бумажного письма, и истратить все существующие на планете чернила, чтобы рассказать Стефану о себе. Словно в письмах к нему была настоящая жизнь, а все, что находилось по ту сторону кофейни ничего не значащая выдумка, способная в любой момент раствориться.

А я уже растворилась.

Мне хватило всего трех писем, чтобы полностью раствориться в них.

В отличие от предыдущих посещений, сегодня, когда я вошла в кафе, официант проводил меня за столик и сам принес сборник стихов. Невозможно описать степень моего удивления, переплетающуюся с чувством благодарности, которые я испытала, когда увидела перед собой большую чашку горячего шоколада. И он совсем не остыл, а напротив оказался настолько горячим, что я даже немного обожгла верхнюю губу.

В своем прошлом письме Стефан предупредил меня, что будет снег, поэтому я ничуть не удивилась, когда сегодня открыв глаза, увидела за окном пушистые хлопья, покрывающие деревья и крыши зданий.

Следующие несколько дней после посещения парфюмерного магазина мы с Даной поднимались с постели не раньше одиннадцати, завтракали и отправлялись исследовать еще неизведанные нам места Будапешта. Мне совершенно не хотелось возвращаться домой, туда, где был Ян и не единой возможности хоть что-то изменить. Несколько раз я подумывала остаться в Венгрии, но подруга отговорила меня, ссылаясь на то, что нужно хорошо все обдумать, прежде чем принимать столь серьезное решение. О моем неудачном падении напоминали лишь пара почти затянувшихся царапин и, лежащий в моей сумке, флакон приторно-сладких духов.

Моя жизнь стала такой непредсказуемой. Эти бесконечные перелеты в Будапешт и нетерпеливые ожидания писем - вот что осталось постоянным. Все остальное лишь пыль.

Через пять столиков от меня сидела компания молодых ребят. Две девушки и три парня. Они пили молочные коктейли и разговаривали. Временами их разговор перерастал в возбужденный спор, а временами прерывался, когда одна из девушек брала со стола салфетку и что-то записывала. Неожиданно я поймала себя на мысли, что мне нравится наблюдать за этими ребятами. Они были такими живыми, исходивший от них энтузиазм заполнял все свободное пространство, проскальзывая в меня вместе с глотками горячего шоколада. Я невольно прислушивалась к их разговору, но ребята находились слишком далеко, чтобы уловить суть беседы. А потом я догадалась, в чем дело. Они все были музыкантами. Скорее всего, студентами музыкального факультета, вместе работающими над общей композицией. У одного из парней на коленях лежала гитара, светловолосая девушка с короткой стрижкой тихонько напевала незнакомую мне мелодию, а молодой человек с дредами и "тоннелями" в ушах беспрерывно дрыгал ногой и стучал пальцами по столу, будто играя на ударной установке.

И вот тут, когда я увидела, у третьего темноволосого парня, трубу, у меня появилась невероятная идея, которая требовала немедленного воплощения в жизнь. Я собрала свои вещи, письмо и, прихватив с собой, наполовину пустую чашку с шоколадом, пересела за столик по соседству с молодыми музыкантами. И быстро, пока не успела дать задний ход, попросила их сыграть что-нибудь из композиций Луи Армсронга. По озадаченному выражению их лиц, я поняла, что ребята не ожидали подобного поворота событий, но мне безумно захотелось услышать то, что совсем недавно слушал Стефан и притвориться, что я его знаю. Знаю намного больше, чем позволили узнать три письма, что успели побывать в моих руках, а по - настоящему. Как закадычного друга, как старого приятеля, как внезапного возлюбленного, ведь подобное иметь место быть, просто потому что это, черт побери, жизнь.