20-ть любительских переводов (сборник)

Собака ничего не произносит. На нем нет ошейника или чего-то там механического. Спаситель с таким же успехом может быть уже и мертвым, не имея больше право голоса.

– Есть два образа жизни, – констатирует Глория.

– Только два? – спрашиваю я.

– Как видишь, всего лишь два, все просто, – отвечает она и замолкает, решив, что сказала уже достаточно.

Я вызову полицию, – оповещаю я её, хватая телефон со стойки.

У Глории решительное выражение лица, когда ей хочется. Судя по её позе, она готова почти ко всему.

– Ты не напугаешь меня, – заявляет её тело, её глаза, – ты самый худший в своем проявлении.

Ну, ну, а мои проявления как раз и включают следующие действия: «Я выдвину против тебя обвинения во взломе. Тебе не так уж много нужно времени, для полного превращения в старуху. Вот тогда я и приду к тебе. Прежде чем я улечу на Венеру, я все еще буду молодым человеком. И какие будут у тебя при этом ощущения?»

Её решительность тает на глазах. Она рыдает.

Пёс обнюхивает ковер, мою руку. Ничто, в его темных глазах, не выдает ни малейшего признака интеллекта.

Мне хочется оттолкнуть его. Но почему-то я этого не делаю.

– Только не в тюрьму, – бормочет она.

Я опускаю ноги на пол.

Она наблюдает за мной, скрестив худые руки на груди.

– На моем телефоне, обозначен список продуктов, – наконец говорю я ей, – ты просмотришь его и купишь все это для меня. За еду заплатишь сама, доставишь мне и починишь все замки, которые сломала, тогда я не буду выдвигать против тебя обвинения… возможно.

Она кивает, затем улыбается, похоже что-то ей из этих действий понравилось.

– Поторопись пожалуйста, – настоятельно советую ей я.

Она кладет телефон на ладонь. Похоже именно там живут современные телефоны. В области ладони. Затем достает из кармана короткий поводок. Взмах руки с телефоном, заставляет поводок обвиться вокруг шеи тощей собаки и зафиксироваться там. Потом женщина начинает его дергать, по ходу наполовину придушив шелти, и ему не очень это нравится, судя по его сопротивлению.

– Нет, нет, – говорю я.

Она медлит в непонимании.

– Оставь пса мне, – транслирую я свое пожелание.

С застывшей улыбкой, она внимательно смотрит на песика.

– Давай, не тяни, – говорю я.

Глория оглянулась на меня и сказала: «Пока». Не знаю почему она так сказала. Дело не в её словах, а в её тональности. А если точнее, её тон был какой-то горько-сладкий, сложный. Я бы её переспросил, но у меня совсем не было желания, зацикливаться на странных настроениях этой женщины. Я был ужасно голоден, и думать ни о чем не хотелось, кроме десяти тысяч калорий, ожидающих меня на кухне.

– И не забудь закрыть дверь, с той стороны, куда направляешься, – добавляю я.

Входная дверь закрывается почти бесшумно. Игнорируя меня и не обращая внимания на брошенный поводок, собака несколько мгновений лениво обнюхивает пол, пустую баночку из-под таблеток, а потом, совершенно забыв, что я существую, направляется обследовать другие комнаты.

Когда я чувствую, что сил набралось достаточно, следую за ним.

Устричное рагу – это настоящее наслаждение, мороженное – покрытое помадкой. Я поедаю все, что стоит съесть. Правда немного переборщил с соевым соусом. Теперь я чувствую себя, отравленным газами, такие ощущения, что я стар. Пес время от времени наблюдает за мной, и я в конце концов начинаю говорить. Для проверки интеллекта пса. Однако он не проявляет ни малейшего намека на понимание, не говоря уж о таланте что-либо отвечать.

Один долгий поход в туалет и от еды остались только воспоминания.

А Глория все еще не вернулась.

Я смотрю на пса, смотрю на телефон. Далее приближаюсь к окну и спрашиваю улицу: «Ну и где эта сука?»

– Скорее всего, она уже на пути домой, – отвечает собака.

Не могу предположить, откуда исходит голос. Возможно прямо из пасти.

– Имеешь в виду, что уже внизу? – предполагаю я.

Спаситель душ трясет головой, явно в отрицании, что весьма странно видеть это движение у собаки.

– О чем ты говоришь? – начинаю я что-то подозревать.

– Глория переехала, – поясняет пёс, одиннадцать месяцев назад, она нашла новый дом и работу. Совсем в другом городе.

– Она не вернется за тобой?

– Я её не принадлежу, так что не вернется, – продолжает он объяснять, колючим и гордым голосом, – я совершенно свободное и независимое существо, мистер Тенор.

Я уставился на него.

Он стоит, ничего не делая.

– Оставь меня, – выказываю я, свое желание.

Вместо этого, он переходит в сидячую позу.

Я подхожу к выходной двери и открываю её.

– Ты вроде не глупый пёс, будь добр свалить отсюда и оставить меня одного.

– Ты же знаешь, что существуют два образа жизни, – молвит Спаситель.

– Я слышал об этом, – соглашаюсь я.

– У тебя есть возможность жить внутри себя, – вещает псина, – в качестве асоциального и эгоцентричного дурака.

Я выглядываю в пустой коридор, затем заново смотрю на него.

– Или что? – непонимающе спрашиваю я.

– Ну а мне то, откуда чёрт возьми знать это? – вопрошает собака.