200 дней до приказа

автомата, с тем чтобы затем снова быть бережно уложенной на своѐ

законное место. «Законное» – это не метафора, на то есть специальная

бумага, где какая пуля в какое время обязана находиться. И если еѐ там

не окажется… Могут и часть расформировать.

Сержант Нелипа, будучи уже дедушкой, знал это хорошо, потому,

выдавая оружие заступающему караулу, с тревогой ждал последнего в

строю – рядового Щура.

– Всѐ, товарищ младший сержант, я готов, – с гордостью заявил

гроза офицеров и сержантов. Повесив на плечо автомат, магазины Щур

умудрился взять в охапку, вероятно, планируя использовать оставшиеся

свободными ладони для более важного груза.

– А в журнале расписываться кто будет? – напомнил Нелипа.

Всѐ произошло так, как и должно было произойти, с учѐтом

места, из которого произрастали конечности рядового Щура. Не успел

Щур взять ручку, чтобы расписаться, как магазины с оглушительным

грохотом упали на пол.

– Твою бабушку! Щур, ты в самом деле такой – или

прикидываешься?

– Какой, товарищ младший сержант?

– Убогий… С руками недоразвитыми…

– Что происходит? – На шум прибыл Смальков.

134

– Да Щур магазины уронил – примета плохая, как раз перед

караулом…

– Гунько, и ты туда же? – не выдержал старший лейтенант.

– Куда туда же? – не понял Гунько.

– Так, ничего… Взвод! Выходим строиться на инструктаж!

Кому война, а кому – мать родна. Повеселевший Шматко вкушал

кайф от зимней рыбалки. Лунки Данилыча и Шматко были рядом, вот

только рыба в них, судя по всему, обитала совершенно разная. Данилыч

в очередной раз вытащил пустую мормышку.

– Чѐрт, сошла! Опять! Ну что ты будешь делать?.

– Да ты не боись, Данилыч, пустой не уедешь, я с тобой

поделюсь…

– Нам чужого не надо. – Данилыч не захотел оценить щедрость

Шматко…

– Ну что, может, погреемся? – Когда нет лова, хорошо, что есть

хотя бы водка – еѐ ловить не надо.

– Это можно, – согласился Шматко. С ловом у него было всѐ

хорошо, но почему бы не побаловать себя?

Раскопки Данилыча в рыбацком ящике явно затягивались.

– Бляха-муха, что за дела? Была ж бутылка, точно… Вот стерва!

– Ты с кем там разговариваешь?

– Да моя… клизма… Я уже и в портянку завернул – всѐ равно нашла!

Ей бы на таможне овчаркой работать!

– У меня в рюкзаке возьми, там фляжка. – Доброта Шматко била

все рекорды, наверное, сказывалось влияние свежего воздуха…

– Обойдусь без твоей фляжки, что за день! Вернусь – руки

повыкручиваю! – никак не мог успокоиться прапорщик.

– Ты, Данилыч, наверное, как и Смальков.

– Что – как и Смальков?

135

– Козерог, – поделился Шматко тайным знанием. – У козерогов

сегодня гороскоп фиговый…

В каком-то смысле караул – это шанс. Часовой, человек с

автоматом в руках, живѐт сугубо по уставу караульной службы, и такие

понятия, как дедовщина или землячество, остаются где-то далеко за

пределами вверенного ему периметра. Впрочем, часовой Щур

постоянно находился в своѐм отдельном мире, где главным

достоинством его обитателей было умение рисовать карты, а других

достоинств у них вовсе не было. Оставалось загадкой, как при всех

своих умениях Щур вообще всѐ ещѐ был жив и здоров. Как он не забыл,

что надо время от времени дышать, а при ходьбе двигать нижние

конечности, – не знал никто. Вот и теперь, увидев, что к нему

приближается развод, Щур решил совершить падение на совершенно

ровном месте, наверное, от полноты чувств. Впрочем, быстро

поднявшись, рядовой действовал как по писаному:

– Стой! Кто идѐт?

Развод остановился. Смальков, присоединившийся к разводящему

и смене караула, как старший офицер ответил:

– Начальник караула.

– Начальник караула, ко мне, остальные – на месте! – шпарил

устав на память Щур. Достаточно было старшему лейтенанту подойти

поближе, как устав был забыл, дуто и не учил его рядовой ночами

напролѐт.

– Ну, как тут у тебя? – поинтересовался Смальков.

– Нормально, товарищ старший лейтенант. – Слышать, что у Щура

всѐ нормально, было странно. Особенно если учесть, что рядовой был в

снегу, издалека напоминая сильно похудевшего снеговика.

– Нормально? А почему в снегу весь?

– А это я упал.

– А магазин где? – продолжил осмотр рядового Смальков.

– Какой? – соображалка Щура выключилась полностью.

136

– Продовольственный!

– Это я, наверно, когда упал, – догадался рядовой, у которого всѐ

было в норме. – Я сейчас…

Подошедшие Гунько и Соколов с ужасом наблюдали

разворачивающееся на их глазах полотно. Радостный Щур, нашедший на

месте своего падения магазин, нѐсся обратно к лейтенанту, дабы

порадовать чудесной находкой…

– Нашѐл, товарищ лейтенант… Вот, целый, видите?

Слов Щуру показалось мало, на глазах у взводного, сержанта и

ефрейтора рядовой сделал то, чего делать нельзя было ни под каким

соусом: суетливо пристегнув магазин, Щур снял автомат с

предохранителя и передѐрнул затвор.

– Ты чего сейчас сделал? – задавая вопрос, Смальков медленно