200 дней до приказа

пристыженный замполит внимательно изучал асфальт в надежде найти

там уважительное объяснение своему бурному межполовому общению.

– В общем, у тебя, Саня, одна дорога! – подытожил командир. –

Бери цветы, бери конфеты, или чем ты там обычно уламываешь. И иди

замаливать грехи!

У Эвелины были свои методы уламывания. Обычно они

действовали безотказно. Но только не в этот раз.

– Я бы с удовольствием, но не могу, – отнекивался Шматко, – на

рыбалку еду, уже и с Данилычем договорился.

– Да пойми ты, Николаич, – давила на жалость Эвелина, – нельзя

Смалькову в воскресенье в караул – ему по гороскопу нельзя,

неприятности по службе…

– Ну, если по гороскопу, что ж ты сразу не сказала? – Шматко к

гороскопам относился ещѐ с меньшим доверием, чем Смальков. – А

может, и мне по гороскопу нельзя? Ты ж про меня не смотрела. –

Глазки Шматко хитро забегали, в подобных случаях лейтенант

предпочитал бить на чувство справедливости.

– Про тебя? Щас, – моментально нашлась Эвелина. – Ты же у нас

Овен? – Газета была развѐрнута на нужном месте и пущена в дело. –

Этот день лучше провести в кругу друзей на свежем воздухе…

– Ну вот, как раз, рыбалка, Данилыч, так что не могу – согласно

твоему же гороскопу, – победно поставил точку Шматко.

– Ну, тебе же только рекомендуется, а у него – конкретно:

неприятности на работе…

– А может, и у меня будут неприятности на работе: не поеду на

рыбалку – Данилыч обидится. Вот тебе и неприятность – мы ж с ним

вместе работаем!

125

– Ну смотри, Николаич, – в воздухе чепка отчѐтливо стал слышен

запах озона, – придѐшь в чепок, попросишь хлеба… – Гроза в юбке

медленно продрейфовала в сторону прилавка.

– А рыбу можно и без хлеба, – не остался в долгу Шматко, – с

пивом…

В газете, оставленной Эвелиной, Шматко заинтересовал не день

будущий, а день сегодняшний. Газета обещала мелкие ссоры,

предупреждала, что следует быть предельно внимательным, чтобы не

совершить ошибку, чреватую в будущем финансовыми потерями.

– Во как, а говорят, гороскоп – туфта, – где-то в глубине души

Шматко пожалел Смалькова.

Чары самого сексапильного мужчины обычно ограничены, чаще

всего – возрастом предмета, которому положено быть очарованным.

Дети и старики чихать хотели на сексапильность, зато первые обожают

конфеты, а вторые – цветы.

Вахтѐрша, женщина лет за пятьдесят, предпочитала покой. Еѐ

голубая мечта – общежитие, в котором не живѐт ни один человек, – была

обречена остаться неосуществлѐнной. Пытаясь отвлечься от этой

навязчивой идеи, она читала газету, когда еѐ покой в очередной раз был

нарушен. Замполит пришѐл выполнять приказ командира.

– Добрый вечер, Фаина Михайловна, это вам, – коробочка конфет

призвана была наладить отношения и обеспечить свободный доступ в

глубины женского общежития.

– Уберите. Всѐ равно не пущу! Распоряжение заведующей!

Александр Степанович, как вам не стыдно? Вроде порядочный человек –

и так некрасиво получилось…

– Фаина Михайловна, я не понимаю, – попытался включить

дурака Староконь.

– Да всѐ вы понимаете! Верочка, такая девочка, да если б я знала,

что у неѐ в среду курсы, я бы вас вообще не пустила! Я ж не думала, что

вы к этой Марине пойдѐте, что вы там полтора часа делали?!

126

– Так это вы накрутили Вере про меня?

– Это неважно! Забирайте конфеты и уходите! У вас и пропуска-то

нет!

– Интересно, – не унимался майор, – а если к вам по рабочим

вопросам приходят, к заведующей, например, как тогда насчѐт

пропуска?!

– А вы, товарищ майор, по какому рабочему вопросу пришли? –

В холле стало прохладнее градусов на десять – к гостю вышла

заведующая. Надменна, холодна и спокойна. Ещѐ немного – и она

заставит Староконя складывать из кубиков льда слово «вечность».

– А вы, Маргарита Наумовна? – нашѐлся замполит. – А я…

– Знаю. Фаина, пропусти майора.

Если бы стены могли говорить… Длинный коридор, по которому

шли замполит и заведующая, видел всѐ – счастливых и отчаявшихся,

приданных и преданных. Если бы стены могли говорить, и кто-нибудь

их услышал, этот кто-нибудь стал бы самым плодовитым сценаристом

мыльных опер.

– Понимаете, я пришѐл на комбинат, – начал свою сказочку

Староконь, – но сегодня пятница, сокращѐнный день, и… – Дверь

комнаты Веры замполит знал, и сейчас заведующая пыталась его

провести мимо…

– Вера сейчас в другой комнате, вы же понимаете, после всего,

что случилось, они с Мариной не могут жить вместе, – угадала причину

недоумения заведующая.

– А, ну да. Вообще мне самому страшно неловко, всѐ получилось

как-то… по-идиотски, что ли. Я оказался заложником ситуации, когда

всѐ выяснится, вы и сами поймѐте, что я стал жертвой…

– Вы? Стали жертвой? – На жертву замполит не был похож.

Впрочем, на хищника он не был похож тоже. Ну, если только отнести к

хищникам шакала.

127

– У вас, кстати, очень интересное платье, оно так подчѐркивает