200 дней до приказа

громогласное «Рота, подъѐм!» не прозвучало… Побудка личного

состава осуществлялась дедушками потихоньку, будто дедушками они

звались не из-за срока службы, а из-за родственных связей с молодыми.

– Лавров… Лавров, вставай, – шептал над подушкой сладко

спящего бойца Кабанов.

– А что, уже была команда «подъѐм»?

118

– Команды не было, а подъѐм есть, вставай и не вякай – строиться

не надо, остальное – как обычно…

– Папазогло… Папазогло… – занялся Кабанов следующим.

Оказывается, роту можно поднять в практически абсолютной

тишине. Кудашов оставался единственным спящим человеком на

территории части. Заботливо выкрученная лапочка оставила

канцелярию единственной тѐмной комнатой в расположении.

Стрелки неумолимо сходились и расходились, отмечая

неумолимое приближение дембеля, а также начала совещания в штабе –

Кудашов спал. Совещание началось – Кудашов спал. Совещание шло уже

двадцать минут – товарищ капитан нашѐл в себе силы выйти из

канцелярии.

– Так, – еле справляясь с зевотой, Кудашов принялся наводить

порядок, – я не понял, дневальный, почему не было команды

«подъѐм»?

– Как это не было? – по артистизму Соколову сегодня можно было

ставить «отлично». – В шесть, как положено, – глядя на занятых

утренними процедурами бойцов, шныряющих по коридору,

продолжил: – щас туалет, по распорядку, скоро завтрак…

– Завтрак?! – спохватился Кудашов. – А который час?

– Двадцать минут восьмого, – бодро отрапортовал подошедший

Гунько.

– Почему не разбудили?! – Крик капитана мог бы растопить и

ледяное сердце… На сердце из мяса он не подействовал.

– А мы думали, вы не спите, товарищ капитан, – съехал в наивняк

сержант.

Если бы Кудашов выбегал из роты с чуть меньшей скоростью,

если бы он к тому же догадался вернуться и прислушаться, он

услышал бы, что его утро было скрашено взрывом хохота. Разве может

сердце офицера не радоваться, когда у рядовых с самого утра – хорошее

настроение!

119

У Зубова было всѐ. То есть всѐ было сказано, и совсем не понятно

было, куда делся капитан Кудашов. С другой стороны, если бы он и

вовсе перестал являться, никто бы не расстроился. Такого счастья для

части Кудашов позволить не мог: двери открылись, и в кабинет вошѐл

командир второй роты собственной персоной.

– Разрешите, товарищ майор? Извините, задержали…

– Да ничего, ничего – проходите…

«Теперь придѐтся повторять всѐ сначала из-за одного болвана», –

с ненавистью подумал Зубов, одновременно изображая полное

безразличие к опозданию подчинѐнного. Между тем, сняв шинель,

Кудашов поспешил на свободное место… Зубову, как назло, на ум

приходили только анекдоты про Штирлица: капитан Кудашов пришѐл

на совещание в штаб части российской армии, облачившись в

фашистский китель дедушки Соколова.

– Смерть шпионам, – пробормотал Староконь. Деятельность

головного мозга Зубова остановилась полностью, всѐ, что он мог

сделать, это выдавить из себя многозначительное: «Кхм… Кхм…»

Напряжение в кабинете достигло той точки, когда взгляды можно

взвешивать на весах, а дыхание начинает двигать предметы. Кудашов

наконец опустил голову вниз, и его взгляд зацепился за несколько

непривычный цвет кителя…

– Хайль Гитлер! Товарищ Оберштурмбанфюрер! – не выдержал

Шматко. Хохот в штабе стал трѐхкратно улучшенной версией веселья в

роте.

Вошедший в образ Шматко продолжал спектакль, отодвинув стул

для оторопевшего капитана, лейтенант не сказал – пропел:

– Битте! Херр Кудашов!

У офицеров началась истерика.

– Так! Отставить смех! ! Прекратить! – попытался взять ситуацию

под контроль Зубов. – Похоже, товарищ капитан стал жертвой…

жертвой…

– Фашизма! – снова нашѐлся Шматко.

120

На этот раз первым не выдержал Зубов, с облегчением выпустив

смех на свободу.

– Собрание окончено! Все свободны! – еле выговорил майор. –

Кроме… товарищ капитан, задержитесь…

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! – на выходе бросил

Староконь, и новый взрыв хохота залил коридор.

Последним кабинет покинул Шматко. Впервые он пел в кабинете

командира части, и что пел!

– Не думай о секундах свысока! Пум-пурум-пум, – Кобзон сегодня

отдыхал…

Чем старше становятся наши женщины, тем меньше среди них

красавиц. Это не странно, но несколько печально. Впрочем, майору

Зубову сегодня пришлось встретиться с барышней, которая скорее

опровергала, чем подтверждала это правило.

Услышав скрип дверей, майор, даже не оторвавшись от бумаг,

скомандовал невидимому пришедшему:

– Да-да… войдите…

– Здравствуйте, вы командир части? – приятный женский голос

заставил майора наконец оторваться от бумаг.

– Да, майор Зубов Николай Николаевич, а вы?

– Воронцова Маргарита Наумовна, заведующая женским

общежитием пищевого комбината.

Ничего не понимающий Зубов попытался в рамках поведения

гостеприимного хозяина.

– Очень приятно, чем могу помочь? Или, может, наоборот, вы

хотите что-нибудь предложить?