200 лет спустя. Занимательная история каучука

Каприз каучуковой моды не проходит бесследно. Бостонский предприниматель Е. Чаффи решает поставить дело на солидную базу. Для начала он пытается улучшить внешний вид изделий. Он смешивает каучук с сажей и скипидаром. Получается черная масса, весьма похожая по виду на ту резину, которой мы пользуемся сегодня, — она черная и блестящая. Слой резины Чаффи наносит на материю. Для этого он конструирует специальную машину — каландр: два барабана, вращающихся навстречу друг другу. В щель между валками пропускается материя; когда она выходит из щели, на нее намазан слой резины.

Окрыленный первым успехом, Чаффи организует в начале тридцатых годов компанию “Роксберри”. Эта компания производит крыши для фургонов и жилищ, головные уборы, обувь, одежду. За два года ее капитал увеличивается в 17 раз. Резиновые изделия не залеживаются в магазинах ми одного дня.

В Америке появляются всё новые и новые резиновые заводы, они растут как грибы после дождя. Америку сотрясает “резиновая лихорадка”. Но длится она недолго. В середине 30-х годов каучуковый бум заканчивается так же быстро, как и начался. Он заканчивается полным крахом резиновых предприятий. Старые резиновые изделия — некогда такие модные — валяются на помойках. Новые изделия пылятся на прилавках. Покупателей больше нет. Теперь их и силой не заставишь купить какую-нибудь резиновую вещь. Их передергивает от одного только слова “резина”.

Резиновые изделия осыпают проклятиями. Заодно достается тем, кто их производит.

Но проклятия раздаются зря: пионеры резиновой промышленности не виноваты. Они просто не знали, что в жару их изделия будут течь, распространяя ужасную вонь, а в холод будут замерзать, заковывая человека, надевшего дождевик, словно в броню.

Они просто не предполагали, что почтовые сумки станут расползаться на дожде и тысячи писем придут к адресатам в таком виде, что их нельзя прочесть.

Они просто не думали, что галоши, которые с такими сложностями привозили из Амазонки, уже при нуле градусов станут стучать как деревяшки.

А если бы знали, предполагали, думали — тогда что? Ничего. Все равно выпускали бы. Потому что в то время еще не было средства сохранить эластичность каучука при любых температурах.

Каучук был эластичен и не пропускал воду только при комнатной температуре. Но стоило его нагреть или охладить, он сразу терял свои замечательные свойства. На жаре он становился мягким и липким как тесто, на холоде затвердевал как лед. Но даже и при комнатной температуре его свойства сохранялись не очень долго. От длительного пребывания на воздухе и на свету он также менялся. Он буквально перерождался, превращался как бы в новый материал. В плохой новый материал. А покупатели ведь платили деньги за каучук. И когда каучук превращался в массу, подобную пластилину, они несли его обратно в магазин и требовали вернуть деньги.

Положение английских промышленников было еще не столь катастрофично. В Англии климат довольно умеренный: летом нет жары, а зимой морозов. Поэтому там каучуковые изделия не разрушались в первый же год. А в Америке, где лето жаркое, а зимы холодные, за один только год компания “Роксберри” потеряла два миллиона долларов.

И в конце 30-х годов прошлого века создалось такое положение, что стало казаться, будто каучук открыли совершенно зря — все равно ничего путного из него сделать не удавалось. Всеобщее увлечение каучуком сменилось всеобщим равнодушием.

И лишь несколько человек во всем мире по-прежнему верили в будущее каучука.

Одним из них был Чарлз Гудьир.

Глава четвертая. Счастливый год Чарлза Гудьира

В 1839 году американский исследователь Чарлз Гудьир открыл вулканизацию каучука — способ превращения его в резину.

По-английски “гудьир”[1] — это значит “счастливый год”. Но вряд ли Чарлз Гудьир мог назвать счастливым хоть один год своей жизни. Казалось, этот человек просто рожден для неудач — так часто они его навещали. Он знал бедность, голод, долговую тюрьму, разлуку с семьей, неудачи в работе, насмешки знакомых. И все же, слывя закоренелым неудачником, он верил, что рано или поздно удача к нему придет.

И она пришла. Правда, немного поздновато. Но это все же лучше, чем никогда. Лучше не для Гудьира, а для нас. Ему она принесла только новые хлопоты, новые долги, новые судебные тяжбы. Зато всем нам она принесла возможность ездить в автомобилях и на велосипедах, играть в футбол, носить галоши.

Об открытии Гудьира написано довольно много и в специальной и в исторической литературе. И почти каждый автор по-своему оценивает открытие американского ученого. Одни называют это открытие случайным и считают, что Гудьиру просто повезло; другие говорят, что Гудьир даже не понимал того, что он сделал, и поэтому не имел права на успех; третьи вообще не считают, что он был первооткрывателем вулканизации, и называют имена других ученых, сделавших то же самое даже несколько раньше.

Что же было на самом деле?