После публикации в журнале детектива-загадки чешского прозаика Й. Шкворецкого (№ 4, 1997 г.) мы получили много откликов от читателей, которые приняли участие в конкурсе и предлагали свои ответы. Среди писем оказался конверт из Америки — от Василия Дмитриевича Сибирева-Судлецкого. Его ответ пришел с опозданием, когда редакция уже подвела итоги и победители получили призы. Предложив свое решение, он рассказал о жизни за границей, описал, сколь значимой оставалась для него связь с Родиной, поэтому он много лет подписывался на журнал «Наука и жизнь», благодаря которому был в курсе всех новостей. А чуть позднее, получив из редакции ответ, Василий Дмитриевич обратился к нам с просьбой. Его жена Марина Васильевна Масютина-Судлецкая завещала передать работы своего отца — художника и скульптора Василия Николаевича Масютина — в один из русских музеев. В. Н. Масютин оказался за границей после революции. В то время, когда его имя уже стало известным в России, у него состоялась персональная выставка в кабинете Румянцевского музея. После окончания Великой Отечественной войны именно он получил заказ от Советского правительства изготовить скульптуру для фронтона здания посольства в Берлине. (О творчестве В. Н. Масютина можно прочитать подробнее в книге Д. Я. Северюхина и О. Л. Лейкина «Художники русской эмиграции», изданной в Санкт-Петербурге в 1993 году).
Конечно же, редакция охотно откликнулась на просьбу нашего постоянного подписчика из Америки. Благодаря настойчивым хлопотам заведующей отделом Учебного художественного музея им. И. В. Цветаева при РГГУ Ирины Викторовны Бакановой (об открытии этого музея см. «Наука и жизнь» № 5,1998 г.) картины и скульптуры В. Н. Масютина в конце концов оказались на Родине. После необходимых реставрационных работ они займут свое место в экспозиции.
Представляем фрагменты из автобиографических записок дарителя — Василия Дмитриевича Сибирева-Судлецкого, в которых рассказывается, как подросток, захваченный вихрем войны, оказался за границей, сколь непростым был его жизненный путь.
Картины художника
Наша семья жила в Пушкино (Царское Село) под Ленинградом, когда 12 сентября 1941 года город заняли немцы. Многих жителей отправили в глубь оккупированной территории. Нам по пути встречались деревни, где от домов остались одни трубы и пружины от кроватей. Наконец увидели жилую деревню. Мать постучала в окно, вышла старушка, посмотрела на детей, пригласила в избу. Сказала: «В подполье картошка, можете варить, хлеба у меня самой нет». Глядя на нас, она расплакалась: ее сына немцы расстреляли.