2000, Осколки

Я слушал вполуха. Копия украшения стоимостью в миллион фунтов никак не годится для того, чтобы быть призом. Памятный кубок в честь Мартина, до которого у меня, кстати, все никак не дойдут руки, подошел бы куда лучше. Хрустальные призы - вещь достаточно распространенная, и, если бы мне было поручено изготовить нечто подобное, это действительно пошло бы на пользу моей репутации.

Айриш в порыве энтузиазма потряс руку Мэриголд, чем несказанно удивил почтенную леди. Гикори сиял. Идея приза в виде ожерелья в «Стекле Логана» была принята на ура. Однако челтнемская комиссия может и не согласиться…

Впрочем, челтнемской комиссии не позволили долго пребывать в неведении. Мэриголд прямо от меня позвонила весьма высокопоставленному ипподромскому начальству и убедила его представителя немедленно приехать в «Стекло Логана».

Часом позже неотразимая Мэриголд уже приветствовала фамильярным поцелуем челтнемское начальство по имени Кеннет Трабшоу. Она так торопилась объяснить, в чем дело, что даже не успела представить ему Айриша, Гикори и Памелу Джейн.

Представитель высших эшелонов ипподромской власти поздоровался со мной вежливым кивком. Он знал меня в лицо, но до сих пор мы ни разу не разговаривали. Однако Мэриголд быстро исправила это упущение.

- Дорогуша, вы ведь знакомы с Джерардом Логаном?

- Э-э… да, разумеется.

- Так вот, Джерард сделал это ожерелье - сказочное, просто сказочное! Вам непременно следует на него посмотреть - это тут рядом, в банке…

Все присутствующие поглядели на часы. Банк закрылся за пять минут до того. Мэриголд приуныла. Она в своем воодушевлении не замечала хода времени.

Я скромно предложил мистеру Трабшоу посмотреть другие сделанные мною вещи, чтобы его поездка оказалась не совсем уж напрасной.

- Ну что вы, дорогуша! В ожерелье больше золота, а ведь это должен быть золотой приз…

Однако Кеннет Трабшоу все же отправился в галерею - скорее из вежливости, чем потому, что ему действительно было интересно. Однако, сделав несколько шагов, он, к большому моему облегчению, замер на месте, потом подошел к крыльям Кэтрин и остановился перед ними.

- А сколько стоит эта вещь? - спросил он. - Тут нет ценника.

- Эта вещь продана, - ответил я. Мои помощники ужасно удивились.

- Жаль, жаль, - заметил Трабшоу.

- Золота маловато, - пожаловалась Мэриголд.

Я кашлянул.

- Однажды я сделал лошадь, берущую барьер, - сообщил я. - Барьер был золотой, и копыта лошади тоже. Сама лошадь была хрустальная, а земля, основание статуэтки, - из черного стекла с золотыми крапинками.

- А где она теперь? - спросил Кеннет.

- В Дубае.

Он улыбнулся.

- Так как же насчет ожерелья? - настойчиво осведомилась Мэриголд.

Однако дорогуша Кеннет мягко успокоил ее:

- Я приеду на него посмотреть завтра. Однако у этого молодого человека есть и кое-что еще, кроме ожерелья. Вот, к примеру, эти крылья…

Он еще постоял перед ними, склонив голову набок. Потом спросил:

- А не могли бы вы сделать копию? Раз уж эта вещь продана?

- Видите ли, продавая вещь, я даю гарантию, что это - единственный экземпляр, - пояснил я. К тому же я не был уверен, что смогу воспроизвести эти крылья, даже если захочу. Этот великолепный разлет родился откуда-то из глубин подсознания. Я даже не делал записей.

Тогда Трабшоу спросил, не смогу ли я изготовить приз в память Мартина Стакли.

- Я мог бы сделать прыгающую лошадь с золотыми прожилками, - сказал я. - Лошадь, достойную Челтнема.

- Тогда я заеду завтра, - сказал председатель комиссии по призам, крепко обнял Мэриголд на прощание и отбыл.

Мэриголд заранее договорилась со своей дочерью, что привезет меня к ней. Я сел в машину, ведомую Уортингтоном. К дому Стакли мы прибыли одновременно с Прайамом Джоунзом, который теперь водил машину очень аккуратно - берег дорогие шины, которые купил вместо тех, что загубил перед Новым годом. Бомбошка рассказывала, что Прайам в конце концов решил не судиться с муниципалитетом из-за того, что поселковые власти за ночь установили «лежачего полицейского» с шипами. Он нашел себе нового врага. Теперь этим врагом был Ллойд Бакстер, который забрал своих лошадей, включая Таллахасси, и перевел к другому тренеру, живущему на севере, поближе к своему собственному дому.

Бомбошка, похоже, обрадовалась гостям. Я попросил ее дать мне возможность потолковать наедине с Джоунзом, и Бомбошка устроила это. Прайам Джоунз был последним из тупиков, в котором мог обнаружиться выход.

- Бомбошка пригласила меня на ужин! - торжественно объявил Джоунз.

- Чудесно! - задушевно сказал я. - Меня тоже.

Судя по выражению лица Прайама, он вовсе не жаждал очутиться со мною за одним столом. А тут еще Бомбошка утащила свою матушку смотреть гардероб и на прощание бросила через плечо:

- Джерард, вы не будете так любезны налить Прайаму рюмочку? Вроде бы в буфете есть все, что нужно.