2000 символов

Слова складывались из тех букв, которые я позволяла себе произносить. Чувства были то острыми, то бесформенными. Движения – то к, то от.

Сейчас, теперь. На моём подоконнике стоят другие цветы, на балконе сушатся одинаковые чёрные джинсы, стоит сломанная коляска, на стекле – следы ладошек и тёплого дыхания. Это честно.

И я – такая же странная и искренняя, как и сколько-то там лет назад. Только теперь доступных букв стало чуть больше, и ими просто нужно научиться пользоваться.

Порой мне кажется, что мы сами ограничиваем себя «взрослостью» и «ушедшим временем». Ведь нам всегда будет, что друг другу сказать.

Главное, захотим ли мы говорить.

5 декабря 2021, Санкт-Петербург

бабушке

Представляешь, в Петербург и правда пришла зима.

Бесконечно идёт снег. Его так много, что в квартире светло, будто бы лето и белые ночи.

Только холодно.

Я надеваю лыжную куртку, заматываюсь шарфом по самый нос, но не ношу шапку. Мне они не идут, хоть мама и говорит обратное.

Сегодня я оказалась на рождественской ярмарке. Там женщина в свитере с оленями продавала ёлочные игрушки ручной работы.

Я остановилась, чтобы посмотреть на эти стеклянные фигурки в окружении гирлянд, и вдруг поняла, что самая лучшая ёлка в моей жизни – у тебя дома.

В детстве я не задумывалась, что дед неэкологично срубал её в лесу.

Ведь когда мы приезжали к тебе накануне Нового года, она уже стояла в ведре в углу комнаты то на хлипком голубом стуле, то на комоде со швейной машинкой внутри.

Всегда украшенная: мишура, дождик, неуклюжие бумажные снежинки и шарики, которые по очереди разбивали в детстве сначала моя мама, потом дядя, а потом и мы с Ксюшей. Огоньки на гирлянде тоже работали через одного, но на верхушке всегда красовалась звезда.

Даже со сломанным бедром ты как-то умудрилась водрузить её на ёлку.

Было время, когда я не хотела встречать Новый год у тебя.

Тогда казалось важным быть в городе, чтобы в праздничную ночь пойти с родителями на площадь и встретить там мальчика, в которого я была влюблена.

Кстати, мы так ни разу его там и не встретили.

И вот мне двадцать пять лет, и я пишу тебе, потому что помню каждый Новый год в твоём доме на уровне ощущений.

Как пахнет мандаринами, а на кухне ты режешь обязательный салат в форме символа года (получается то попугай, то слон), как дед невозмутимо смотрит канал «Матч Боец» вместо «Иронии Судьбы», а мама крутит бигуди в вашей комнате.

Помню, как хрустит снег в такой особенной деревенской тишине. Как звонко ударяются шарики друг об друга, когда я прячу в ветках ёлки открытку для тебя. Как на кухне горит тёплый свет, мы смеёмся и просим дядю, наконец, разложить стол-книжку в зале. Моем тарелки, вилки и бокалы из толстого стекла, пересчитываемся, чтобы понять, сколько нужно стульев.

Возле твоей ёлки мы всегда собирались вместе и очень много смеялись.

Кажется, именно с тех пор быть вместе и смеяться несмотря ни на что – моё главное счастье.

Я бесконечно люблю нашу радость.

Ты сейчас далеко, в своём кирпичном домике в деревне, откуда ни под каким предлогом не хочешь переезжать в город.

А я здесь – в Петербурге, и у нас началась настоящая зима.

И я хочу сказать, что за свои двадцать пять лет я видела много ёлок: больших и маленьких, искусственных и настоящих, но моя самая главная ёлка всегда у тебя дома.

Не знаю, как ещё рассказать тебе о своей любви.

В ответ ты смущаешься, прячешь глаза и плачешь (в этом мы с тобой обе хороши), но ты и правда подарила мне очень важные детские воспоминания.

Я и правда очень тебя люблю.

Не болей, пожалуйста. И будь, долго-долго.

27 декабря 2021, Санкт-Петербург

Однажды, посреди снежного ноября, я снова решила, что мне стоит думать о карьере и финансовых достижениях, а не о том, почему мы, люди, так часто живём в нелюбви и как нам помочь.

И в этот самый момент на моих глазах машина сбила курьера на велосипеде.

Скорость была маленькая, и парень быстро поднялся, проверил рюкзак, ответил что-то подошедшим прохожим и пожал руку водителю, который поторопился уехать.

Я стояла на тротуаре через дорогу и смотрела, как люди разошлись, и он остался один.

Парень поднял велосипед и, прихрамывая, пошёл дальше.

Я замерла, я долго думала.

И вот он медленно дошёл до перекрёстка и остановился. Рядом со мной.

Протянул телефон и спросил: «Вы не знаете, где этот подъезд?».

Я показала ему направление и пошла рядом, спросила, как он себя чувствует, и не нужно ли вызвать скорую.

«Да я-то ладно, – ответил он, – вот у меня там в рюкзаке лекарств на пять тысяч. Главное, чтобы с ними всё было в порядке»

«Но, – говорю,– главное, чтобы и вы были целы».

«У меня и так в жизни одни проблемы».

Мы дошли с ним до нужного подъезда, попрощались, и я вдруг придумала подождать его и угостить шоколадкой, которую только что купила.

И вот он выходит из подъезда, а я… не подхожу.

Потому что «Пф, да чем ему поможет твоя дурацкая шоколадка? Это просто смешно. Это глупо, Вика».