2008_37 (585)

Правда, кое в чем враг просчитался. К примеру, на Дальнем Востоке из почти 30-ти атомных подлодок все равно на боевом дежурстве, несмотря ни на что, остаются три. Подобная недоработка Запад сильно беспокоит. Поэтому сейчас «демократы» решили угробить саму кузницу флотских кадров — Высшее Военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского. С его закрытием и ликвидацией флот уже навсегда встанет на кладбищенский прикол. Ведь это училище — единственное в нашей стране заведение, где готовят отдельных, а потому уникальных специалистов по общекорабельным системам, поисково-спасательной службе и обслуживанию атомных энергетических установок. Больше в России даже близко подобных училищ нет. Поэтому, если когда-нибудь и суждено будет нашей Родине после учиненного «демократами» разгрома возродиться, то, как во времена Петра I, придется нанимать спецов за границей.

Стало понемногу светать. Закончив свой рассказ, мой однокашник тяжело вздохнул и виновато улыбнулся концом сигареты. На столе вместе с чайником стыла безысходность. Воздух в его комнате был тяжелее топора. За окном в водосточных трубах дождь воспевал зиму. Громада набежавших лет растаяла, как колечко дыма в открытой ночью форточке. Мы снова почувствовали себя молодыми, хотя плечи сидящего напротив отставного каперанга венчала седая голова с глазами залежавшегося во льду сома.

Всю ночь напролет, слушая исповедь выпускника «Дзержинки», я никак не мог взять в толк, почему наш просвещенный флот вроде повсюду бурлит, клокочет, бедствует, мучается, пьет, плюется, но все равно молчит. А необразованному экипажу броненосца «Потемкин» для бунта хватило, как известно, порции тухлого мяса. Как и одного выстрела малокалиберного носового сигнального орудия крейсера «Аврора» оказалось с лихвой достаточно для окончательного свержения самодержавия и ликвидации случайного, кстати, тоже «демократического», правительства. Может, прав был ныне покойный Гумилев, говаривая в 90-м году, что всего лишь одного «пассионария», способного реально выпалить из пушки, хватило бы остановить надвигавшийся погром страны. Но не нашлось такого. И на флоте тоже. Молчат орудия. Хотя власть, уничтожившая собственную армию, по сути, бессильна и ничего не стоит.

У каждого человека есть своя граница между Честью и бесчестием. Когда с армией стали еще только играть, то, к сожалению, подавляющее число офицеров эту границу легко перешли. И чем дальше уносило время от нас былые победы и традиции предков, тем сильнее мельчали духом и тучнели обозные адмиралы-генералы, начисто забыв, что, дабы дышать, нужно двигаться даже акуле.

Друг моей юности, выговорившись, так и не смог понять, почему губернатор не видит всю государственную пагубность ликвидации единственного в нашей стране центра подготовки корабельных мастеров. Ведь именно с именем губернатора свяжут в будущем не только разгром исторического заведения, но и открытие в осиротевших залах и аудиториях Адмиралтейства очередного клуба гомосексуалистов либо школы манекенщиц и прочих «мисок» на паях с торговой галереей. На самом деле тут не следует даже удивляться. Судя по всему, губернатор вообще не туда смотрит из-за окружившего его частокола лиц, так же, как и при Собчаке, сплоченного единым всеобщим порывом корыстной дегенерации. Любой чиновник, способный окружить себя подобной публикой, должен быть начисто лишен умственной плодовитости.

Расставаясь, мы выпили за березки и тополя, за наш непобежденный, но погибший флот, за великую разрушенную страну и за наш народ. С настенных фотографий нежно улыбалась его флотская молодость. На прощание он пожелал удачи, сказав, что мне она пригодится. Его продолжала мучить ностальгия по нужному, а не по прошлому.

Я сознательно не назвал имя этого офицера-«дзержинца». Ведь если импортные «демократы» все же решатся потопить на глубине двухсот лет кузницу отечественных кадров, то в день ликвидации символа и гордости отечественного флота — его родной «дзержинки» — он поклялся сжечь себя подле фонтана у Адмиралтейства. Ну что ж! Видимо, делать харакири теперь не сезон. Каждый идет в рай и ад своим путем. И чем ближе к смерти, тем чище люди. А губернатор пусть пока продолжает ориентироваться лишь по телерекламе и считать, что у горожан могут быть только три проблемы: кариес, месячные и перхоть.

Юрий ШУТОВ

ОТДЕЛ РАЗНЫХ ДЕЛ

… Я думал — музей как музей.

А это не музей, а хуже забегаловки…

М. Жванецкий "В Греческом зале"

А ВЫ БЫВАЛИ В МУЗЕЕ "ОККУПАЦИИ"?

Печальным знамением нашего времени стали растущие как грибы после дождя "музеи оккупации". Бывшие советские республики-сателлиты и «братья» по соцлагерю вступили в импровизированный конкурс на создание музеев «оккупации» этих территорий Советским Союзом — «просветительских» проектов на словах, а на практике музеев ненависти, злобной мести, русофобии и собственной дикости.