2008_37 (585)

С 1929 по 1940 годы питомцы «Дзержинки» принимали участие в создании более восьми сотен кораблей. Среди них три легендарных линкора с ненавистным «демократам» названием «Советский Союз», два тяжелых крейсера «Кронштадт», крейсеры «Горький», «Чапаев», лидеры эсминцев «Гневный» и «Сторожевой», подводные лодки, тральщики, вспомогательные суда и много еще всяких разных. (К слову сказать, чубайсята за семилетку разгрома нашей страны, разумеется, не построили ни одного корабля, хотя основные ленинградские судоверфи за бесценок скупили, а имевшиеся суда спешно и расторопно пораспродавали либо разграбили, разворовали и уничтожили. — Ю.Ш.)

А потом была Великая война. «Дзержинцы» героически дрались на всех фронтах, морях, океанах и в суровых водах Заполярья. На их боевом счету участие в самых громких морских победах: пуск ко дну по приказу капитана подлодки «К-21» Н. Лунина немецкого линкора «Тирпиц», крейсера «Генерал Штойбен», лайнера «Вильгельм Густлов», которые потопила субмарина «С-13» под командой знаменитого А. Маринеско. Также за плечами ребят из ленинградского Адмиралтейства тысячи километров пыльных фронтовых дорог, усыпанных костьми и щедро политых кровью морских пехотинцев. День Победы «дзержинцы» приближали, как могли, и многие полегли в боях за Родину, а другие встретили конец войны с золотыми звездами Героев на полинялых кителях, бушлатах и гимнастерках. Выходцы из-под адмиралтейского шпиля с честью выдержали самый суровый жизненный экзамен и с успехом доказали, что их профессия — защищать Родину.

Я рос в дебрях ленинградских коммуналок, среди шипящих примусов и чудесного кухонного запаха керосина. В послевоенные годы каждую весну 9 мая наша комната оказывалась местом сбора совсем еще в ту пору молодых, увешанных боевыми орденами ребят — фронтовых друзей моих родителей. Они, подолгу сидя над нехитрой закуской, вспоминали со слезами на глазах погибших товарищей и пели о тех, кто «командовал ротами, кто умирал на снегу…». Пили за Родину, пили за Сталина, пили за знамя Победы. Мы, детсадовские пацаны, озаренные внезапным пониманием, отрывались от своих незамысловатых игрушек и замолкали, поглядывая с трепетом еще совсем юных сердец на увлажняющиеся глаза бывших солдат и моряков и их подрагивающие руки, которыми эти парни сломали хребет врага. Дети разделяли волнение и чувства своих закаленных в боях отцов, готовых отдать жизнь за Родину. Также незабываемо, как в глубине центральных подворотен, в мальчишеских, беззлобных, но диких по бессмысленному ожесточению драках проявлялся генотип будущего взрослого человека: его способность беречь смолоду честь, любить и ненавидеть, постоять за себя и не сгибаться под ударами либо наоборот. Самые сильные и талантливые из нас тогда лишь только мечтали учиться в «Дзержинке», за фасадом Адмиралтейства, забрызганным фонтаном. Это были порой несбыточные мечты послевоенных поколений мальчишек. Но одному пареньку с нашего двора, что на углу улицы Дзержинского и Фонтанки, все же сказочно повезло. Носы и глотки остальных пересыхали от зависти, а зубы выстукивали «Марсельезу», когда они видели этого счастливчика, щеголявшего в белых парадных перчатках даже душным, липким городским летом. Наши барышни впадали в шок от ленточек его бескозырки и позолоты якорей. Лучиком своей будущей морской офицерской славы он разом затмевал всех дворовых воображал с гитарами. И хотя мы с ним были друзьями, но наши споры частенько перерастали в скоротечные потасовки, даже с использованием военно-морской бляхи.