2008_47(595)

Размышляя над столь странным заявлением случайно встреченного «аборигена», я волей-неволей полез в книги по истории Эстляндии. Когда-то на месте нынешнего Таллина стояло эстское поселение Колывань (Колувань). В начале XIII века Тевтонский орден вошел в союз с датским королем и получил от него военную помощь для окончательного покорения прибалтийских земель. В 1219 году датчане оккупировали северную Эстонию, известную под названием Рявала, и захватили Колывань. На холме Тоомпеа, возвышающемся над балтийским заливом, они возвели замок-крепость Ревал. В 1346 году датчане продали крепость с окрестностями Тевтонскому ордену, и она стала называться, вплоть до 1917 года, Ревелем. Сами же эсты с момента датской оккупации называли эту крепость Таанилин — Датский Замок (от слов «taani» — датский и «linna» — замок). Тевтонов сменили ливонцы, после распада Ливонского ордена Ревель перешел под власть Швеции. В 1710 году русские войска в ходе Северной войны осадили крепость, 29 сентября шведский гарнизон по настоянию магистрата капитулировал. За это Петр I сохранил за Ревелем все его права и привилегии как бывшего ганзейского города. Ревель был включен в состав Российской Империи и стал центром Эстляндской губернии. Именно после этого он и стал развиваться как город и порт. В феврале 1918 года Ревель снова захватили немцы, и эстонская буржуазия, опираясь на германские штыки, провозгласила независимость страны и официально закрепила национальное название города — Таллин. В 1940 году Эстонию, однако, удалось вернуть в состав России, а в 1991 году она снова отправилась в свободное плавание, якобы вернув себе свою независимость. Отделившись от СССР, эстонцы тут же удлинили имя города на одну букву, он стал Таллинном, видимо, чтобы полностью разорвать связь с советским прошлым.

Я не буду говорить о том, что малые государства в политической реальности современного мира могут выжить только в союзе, явном или неявном, с большими державами. Это политологическая константа. Что же касается конкретно эстонцев, то они никогда не имели собственной государственности, более того, по своему менталитету не являлись и не являются государствообразующим народом. Они всегда были холопами, и этот холопский менталитет проявляется и сейчас: эстонцы служат тому, кто сильнее в данное время. Раньше были датчане, немцы, шведы, теперь это американцы. Они ненавидят русский народ за то, что русские сделали их равными со всеми народами, населявшими Российскую Империю, а советскую власть за то, что она показала, что и они могут быть самодостаточны. Могут, но не стали, ибо веками воспитываемое чувство национальной неполноценности оказалось невозможным преодолеть за 50 лет социализма и Советской власти.

Однажды Оноре де Бальзак заметил, что лакей презирает того, кто его уважает. Только после той встречи в Таллине я понял глубину этой мысли. Русские относились к эстонцам как к равным, и это было им непонятно и странно. Немцы воспринимали эстонцев как своих холопов, и такое отношение соответствовало их менталитету, закрепленному на генетическом уровне. Поэтому они боготворили немцев и презирали русских. Во все времена и при любых режимах.

И последнее, что хотелось бы сказать. По итогам Северной войны согласно Ништадтскому миру Россия возвратила себе устье Невы, Выборг, Нарву, Корелу (Кексгольм) и Карельский перешеек, входившие в Водную Пятину Новгородской республики. Однако завоеванную русскими войсками Эстляндию и Лифляндию (современные Эстония и Латвия) Петр I купил у Швеции за два миллиона талеров. Так что по законам рынка эта часть Прибалтики является законной собственностью России.

А. БОБРАКОВ,

«Царскоселький обозреватель», № 14, 2007 г.

ВЛАСТЬ «ГОЛУБОГО» ЭКРАНА. ТЕЛЕВИДЕНИЕ: ЧЬЕ И ДЛЯ КОГО? Александр САЛТЫКОВ

Мы живем в телевизионную эру. Это означает, что телевидение не только информирует и развлекает, но и формирует систему господствующих ценностей в обществе, его мировоззрение, то есть ТВ играет роль социального педагога. Именно поэтому любой захват власти в последние десятилетия всегда начинался с захвата телевидения.