2009 № 1

Сэм испробовал все известные ему способы, чтобы достичь взаимоприемлемого решения, но тщетно. Каждый раунд переговоров ситхи неизменно начинали со своего символа веры, заключавшегося в том, что коль скоро Вселенная возникла из яйца, следовательно, лишь яйценосные расы являются ее законными владыками. Это, по их мнению, означало только одно: все яйцекладущие и яйцеживородящие народы должны объединиться под знаменем Большой Скорлупы. У аразонитов таким образом не оставалось никакого выбора. Нежелание обращаться означало отказ от врожденных прав на господство.

Поначалу Сэм попытался было оспорить столь категорический вывод, но довольно скоро понял: любое посягательство на «священную корову» ситханской доктрины может стать смертельно опасным для хрупкого человеческого существа, чьи ногти не шли ни в какое сравнение с огромными, острыми как бритвы, ярко раскрашенными когтями его клиентов. С тех пор каждый раз, садясь за стол переговоров, он чувствовал себя так, словно ступал по чрезвычайно тонкому льду.

Когда Сэм вошел в зал, глава ситханской делегации Потрошитель что-то прошипел, обращаясь к нему, но автоматический переводчик выдал только серию неразборчивых свистков и щелчков.

– Подождать минуточку, моя регулировать чертов синтезатор речь, – прочирикал риксанский техник в персональный коммуникатор и запустил в переводчик сразу четыре верхние конечности, каждая из которых была вооружена неким подобием лазерного паяльника. – Этот перкианский дерьмо никогда не работать, когда надо. Не понимать, почему начальник станция покупать оборудование, которое есть самое дешевое? Ага, нашел. Сейчас…

Из верхнего рупора автоматического переводчика вылетел фонтан голубых искр, а риксанский техник судорожно дернулся.

– П-проклятье! Вы сказать что-нибудь, – обратился риксанец к Потрошителю, размахивая в воздухе дымящимися конечностями, чтобы сбить огонь.

– Я сказал: да вкусите вы гниющие внутренности своих врагов! – донесся из нижнего рупора голос Потрошителя.

Подходящее приветствие, подумал Сэм.

Сегодня главный переговорщик ситхов почему-то решил выкрасить свои жесткие, как сапожная щетка, брови в темно-вишневый цвет, оставив кончики бледно-розовыми. Губы были вымазаны изжелта-зеленой помадой, которой Потрошитель пользовался с самого начала переговоров; когти он, как обычно, оттенил едким фуксином. Впрочем, по сравнению с общей цветовой гаммой этот цвет выглядел на редкость умеренно, почти консервативно.

– Да вырвут ваши когти нерожденный плод из чрева неверных, – ответил Сэм в формальном ключе и слегка вздрогнул, сообразив, что под неверными подразумевалось абсолютное большинство населения Галактики, включая его собственную расу, имевшую несчастье принадлежать к живородящим.

Из среднего рупора переводчика донеслось пронзительное шипение, напоминавшее свист прохудившегося парового радиатора. Потрошитель то ли оскалился, то ли улыбнулся, сверкнув длинными и острыми как иглы зубами. Сэм, впрочем, надеялся, что это именно улыбка.

Пока они обменивались любезностями, в зал ввалились остальные члены ситханской делегации. Сэм не уставал поражаться богатству палитры, с помощью которой ситхи делали себя еще более отталкивающими. Впрочем, не исключалось, что они попросту не различают цветов – до того резким и неприятным для глаза был их традиционный макияж. Сам Сэм ни за что не стал бы красить надбровные дуги в густо-коричневый, а щеки – в ярко-оранжевый, но именно так были размалеваны оба спутника Потрошителя. Губы у всех делегатов отливали ядовито-зеленым, а когти – лазурью, киноварью и охрой. Сэм едва сдержался, чтобы не покачать головой. Он и так скептически относился к последним тенденциям ситханской моды, но это было уже чересчур.

Три аразонита под предводительством Кузнечика (так перевел его имя аппарат) вошли в зал следом за ситхами и с легкостью запрыгнули на свои места за столом. Все они были одеты в костюмы консервативного покроя, состоявшие из клетчатых пиджаков и таких же юбочек. Сэм сразу заметил, что с прошлых переговоров первый заместитель Кузнечика заметно раздался в поясе. Его раздувшийся живот так сильно натягивал ткань пиджака, что трещали пуговицы.

– Вы вынашиваете яйцо, Летящий-с-Ветром?.. – чуть слышно осведомился Сэм, пока аразониты рассаживались по местам. Автоматический переводчик тут же выдал продолжительную музыкальную фразу, напоминавшую виртуозное соло на кларнете.

– Ти-ти-ту-уу… Да, – прозвучал мелодичный ответ аразонита. – Наше яйцо прибыло только сегодня утром.

Сэм задумался. Слово «прибыло» действительно могло значить, что другой аразонит снес упомянутое яйцо именно сегодня утром, однако Сэм склонялся к мысли, что чертову штуковину доставили с планеты на станцию с утренним челноком.

– И как прошли, гм-м… роды? – уточнил он на всякий случай.

– Нормально. Понадобилось только две пересадки, – ответил Летящий, но это ничего не проясняло.

– Прекратите эту болтовню, она не относ-сится к делу, – донеслось из рупора переводчика сердитое шипение Потрошителя. – Мы собрались здесь, чтобы раз и навсегда решить назревшую проблему.