2009_7

член-корр. Академии теоретических проблем

ФАКУЛЬТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

КИТАЙСКИЙ ПОДХОД

«Существует четыре гибели государства.

Приказы вообще не издаются - это называется уничтожением.

Приказы издаются, однако по пути задерживаются - это называется загораживанием.

Чувства народа вообще на доходят до правителя - это называется преградой.

Народные чувства доходят до правителя, но по пути задерживаются - это называется посягательством.

Закон не установлен - вот причина, вследствие которой появляются уничтожение и посягательство, загораживание и преграда.»

Чуть ли не про нас, правда? А писано давно, 27 веков тому... Это Китай, школа, носящая название фацзя или - легисты, т.е. «законники.»

Так уж сложилось, что за редким исключением все дрекнекитайские философские школы, занимаясь каждая своими проблемами, непременно так или иначе выходили на вопросы управления государством, т.е. на том или ином этапе рассуждения предлагали определенную систему рекомендаций «власть имеющим». Иными словами, их занимали не абстрактно-философские вопросы объективной картины мира, не проблемы бытия, а проблемы быта - человека и человеческого общества.

И если одно, условно говоря, «левое» крыло в этом вопросе занимали даосы, рекомендовавшие правителю просто-напросто устраниться от активного вмешательства в жизнь страны и народа, полагаясь на «естественность», присущую всему сущему изначально, то полярное им «правое» крыло занимали «законники» школы фацзя.

Как же толковали столь важную социальную и этическую категорию закона философы, поставившие его во главу своего учения?

Послушаем их самих:

«Если править страной, применяя закон, то достаточно устанавливать и устранять, и это все...»

«Если существуют нормы для определения, то невозможно использовать хитрость и мошенничество, чтобы обманывать; существует безмен для взвешивания, и невозможно использовать разницу в весе, чтобы обманывать...»

«Прежние правители, управляя страной, не давали воли желаниям вне дозволенного законом и не проявляли снисходительности в сфере закона...»

«И хотя правитель лично не занимается делами, это возможно, так как он придерживается закона, действующего вместо него...»

«Чтобы чиновники оценивали выполнение своих обязанностей, нужна не любовь, а наказания...»

«В древности люди были просты и потому честны, ныне же они хитры и потому нечестны. Поэтому, если следовать древности, то в делах управления надлежит исходить прежде всего из добродетели, если же следовать современности, необходимо прежде всего иметь закон о наказаниях...»

«В образцово управляемом государстве много наказаний и мало наград. Поэтому в государствах, стремящихся к владычеству в Поднебесной, каждым девяти наказаниям соответствует одна награда...»

«Тот, кто идет наперекор древности, не обязательно заслуживает осуждения».

«Чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности».

«С человеком, который ограничен законами, не стоит говорить о переменах», ведь «мудрый творит законы, а глупый ограничен ими».

«В нынешний век могущественные государства стремятся объединиться, а слабые - сохраниться. Это означает, что ныне дела обстоят совсем не так, как в глубокой древности», а «путь, благодаря которому можно стать правителем, - всемерное возвеличивание закона».

Историки, привыкшие отождествлять государственную идеологию Китая с конфуцианством, часто забывают о том, что первой настоящей официальной идеологией было учение легизма (по-китайски фацзя). Если Конфуций и Мо-цзы так и не нашли правителя, который взялся бы за воплощение их идей, то в лице основоположника легизма Шан Яна мы встречаем не только (и даже не столько) мыслителя, сколько государственного деятеля, реформатора, решающим образом способствовавшего установлению в дальне-западном царстве Цинь в середине IV в. до н.э. такого строя, который через сто с лишним лет позволил правителю этого царства Цинь Шихуану объединить страну. Еще сравнительно недавно легизм игнорировался исследователями, но работы последних десятилетий, как и переводы классиков легистской мысли, показали, что уже с IV в. до н.э. это учение стало основным конкурентом конфуцианства. Выяснилось также, что и впоследствии легистское влияние не только не уступало влиянию конфуцианства, но в значительной мере определяло особенности государственной машины императорского Китая и мышления чиновников. Совершенно справедливо теперь отмечается, что на всем протяжении истории Китая не было ни одного сколько-нибудь значительного государственного мероприятия, которое не находилось бы в том или ином отношении к легизму. Добавим, что и нынче в основе современного Китая, социалистического, мастерской мира, по-прежнему лежит фундамент фацзя