2009 № 1

Первая идея Винсента казалась самой многообещающей: вернуться в Паутину Шарлотты и надеяться, что вызванные давлением изменения окажутся обратимыми или по крайней мере поддающимися лечению. Иммунные клетки должны восстановиться. Разрушенные антитела, которые сейчас, наверное, начинали атаковать их изнутри, нанесут организму большой урон, но в конце концов могут умереть раньше, чем Винсент, Ренальд и Аманда. Но сейчас все шло к тому, что возвращаться будет некуда. Они втроем могут стать последними выжившими, на них закончатся все мечты и устремления тысяч колонистов, которые когда-то прибыли в эту систему. А он, скорее всего, единственный, кто может спасти Ренальда и Аманду.

Винсент покинул лабораторию, запихнул в себя взятый на кухне липкий ком, который его желудок тут же попытался отправить обратно, и пошел спать в свою комнату.

* * *

Винсент имел ноги и видел солнце во многих из своих снов. Солнце представлялось в виде светового пятна в темной морской воде, на фоне которого плавал осадок. Винсент не знал, каково это – чувствовать ноги, но предательский инстинкт подсказывал ему. Чувство оказывалось эротическим. Он так долго жил среди чуждых существ, которые не вызывали в его мозгу сексуального узнавания, что руки и ноги воспринимались как нечто весьма сексуальное. Это естественное, смущающее, не дающее покоя чувство становилось непреодолимым.

Как и в большинстве его снов какая-то часть сознания оставалась отстраненной, она мыслила критически и реалистично. Эта часть повторяла внушаемую с детства молитву: «Не верь своим инстинктам. Они не для этого мира». Но инстинкты продолжали соблазнять его. В снах Винсент двигался по полю волнующейся травы, которая щекотала его ступни. Перед ним появлялась женщина с бледно-серой кожей и волосами, похожими на спагетти, колебавшимися возле больших, словно лампочки, глаз. Она широко раскидывала руки и ноги, он стремился к ней, но не знал, что делать дальше. При пробуждении он ощущал боль и неудовлетворенность.

Винсент вспомнил сон с болезненной точностью. Он ненавидел того, кем являлся, очень сильно и глубоко. Сексуальность для них оставалась небезопасной. Разработать беременность слишком сложно. Поэтому Винсент, Аманда и все остальные жители городов сдавали яйцеклетки и сперму генным инженерам. Никакого удовольствия не существовало. Все делалось с помощью уколов. В их мозгах имелась цепь нейронов, отвечающая за размножение, но она вела в никуда. Инженеры не знали, как переписать нейронные структуры, которые эволюция превратила в инстинкт. Всех их преследовало желание, зовущее лишь в пустоту.

* * *

Когда Ренальд и Аманда встретились с Винсентом, он сидел в лаборатории перед неработающим компьютером. Они выдохлись и жадно глотали насыщенную кислородом воду, прислушиваясь к электрическому движению в комнате.

– У нас все готово, – сказала Аманда. – Мы можем отсоединить от дна главное здание, когда скажешь.

Винсент не имел над ними формальной власти, но так уж сложились их отношения, что они согласовывали с ним большинство планов, прежде чем что-то сделать.

– Я понял причину проблемы, – ответил он.

– Это серьезно? – спросил Ренальд.

– Да. Наши иммунные системы инициализировались, скажем так, под одним давлением. Они не приспособлены к этой новой глубине. Доброкачественные опухоли, которые контролировались под давлением в середине океана, вышли из-под контроля на дне. Я также полагаю, что иммунные системы атакуют наш организм, хотя симптомы еще не проявились.

– Мы можем это исправить?

– Не исключено.

Ренальд и Аманда подались вперед.

– Если ты думаешь, что это действительно возможно, то это здорово! – воскликнул Ренальд.

– Правда? – Винсент повернул к ним свое невыразительное лицо. – Посмотрите на себя. Кто вы? Что мы такое? Мы уроды на дне океана!

– Это лучше, чем смерть, – заметила Аманда.

– Так ли это? Жить там, где мы выросли, едва ли лучше, чем быть мертвыми. И уж точно не лучше это оказалось для наших друзей. Что думали об этом Колин, Дарла, Сергей?

Он не собирался никого ранить этим замечанием, но имена имели эмоциональный вес. Они вызывали воспоминания о друзьях детства, страдавших разрушающими, болезненными аутоиммунными болезнями. Экспериментальные средства лечения, больше похожие на пытки, не давали никаких результатов, и друзья, оказавшиеся генетическими ошибками, исчезали…

– Мы не свободны, – сказал Винсент уже тише. Он вспомнил десятилетнюю Мерсед, бывшую его лучшей подругой. Девочку с ужасным лицом барракуды, которая хотела увидеть солнце. Она поднялась в верхние слои океана, в зону фотосинтеза. Ее создавали для жизни на дне, поэтому в верхних слоях все ее белки денатурировали из-за пониженного давления. С их иммунными системами сейчас происходило прямо противоположное.

Мертвое тело Мерсед плавало в воде, пока ее не подобрали жители города – те жители, на которых не лежало проклятие ссылки на дно океана. Для всех выживших из поколения Винсента это событие стало жестоким напоминанием о том, что они никогда не увидят солнца.