_201.DOCX

Я давно собираюсь написать об этом, Света. Ритм навел. Помнишь, таа-да, татата-таада, "о бэ бэлла синьора..."? Глупости, нет таких слов, но нам так слышалось. Сколько нам было тогда? Пришли мы в лес. Голосеевский, кажется? Кругом кусты. Лето. Сидим в купальниках, меряем кольца – новое занятие, только-только замуж вышли. У меня – помнишь? – голубое аквамариновое, первый "взрослый" подарок от родителей. Меряли, пока кольцо не упало в траву. Ты страшно переполошилась: найти, кажется, невозможно в высокой траве прозрачное колечко. Долго кружились, перебирали травинки, и отойти боимся, то место боимся не найти. Ты нашла кольцо. Мы думали, никого рядом, а в кустах стоял перевозчик. Он даже не прятался, просто мы его не видели, а он стоял и смотрел на нас. Когда ты нашла кольцо, мы стали одеваться, а он вдруг запел эту странную песню " О бэ, бэлла синьора", так запомнилось. По тем временам, дерзость неслыханная и язык неслыханный. Мы долго ждали, когда лодочник сменится. И нас чуть не покусали собаки, которых успели отвязать к ночи. Все-таки кусок моего платья остался в зубах «сторожей».

Асфальт Эванстона^2* мало чем похож на траву, в которой мы искали голубое кольцо, а веселый человек с косичками и банкой из-под пива – на того перевозчика... Да и мы вряд ли похожи на тех Наяд... Ритм навел.

Я всегда помню, что ты написала много лет спустя об этом времени: "Мы еще не знали, что нас ждет в жизни".

Мы и не могли знать. Но в одном были уверены: всё будет хорошо.

* * *

– Всё будет хорошо. Вот увидишь.

( Интересно, на что я рассчитываю, когда произношу эти слова? )

– Нет, не всё. Я же знаю.

Сергей Образцов был прав: сказки должны быть не только добрыми, но и счастливыми. Но это не сказка. Это для взрослых. И Настасья знает эту историю: "Джульетте ведь только четырнадцать?". ( Она смотрит на это, как на историю почти ровесников. Подростков. А ведь так и есть). Ладно, Настя, не печалься. Я сейчас сделаю что-то, чтобы ты не печалилась раньше времени, я расскажу тебе, что это – театр. Балет. Здесь всё побутке ( она сама придумала это слово, вывела: "как-будто... по-какбудке ... побутке"). Очень красивая и очень старая история, придуманная людьми. Зачем? Не знаю. Людям обязательно нужны красивые и грустные истории. На самом деле, а не побутке, всё было иначе: Джульетта жила долго и у нее было восемь детей. Почему их не показали в балете? О, это было бы ужасно некрасиво. Их много, некоторые из детей простужены и у них насморк. Представляешь, что было бы на сцене, если бы они начали чихать? Это был бы другой балет и совсем не похожий на этот, и вообще в балете на сцене все молчат, только музыка слышна. Оркестр играет. И иногда кто-нибудь кашляет или всхлипывает в зале. Но это иногда.

Настя улыбается почти сквозь слезы, но она рада возможности поверить в другой исход сюжета. Растопырила пальцы и показывает восемь из них: столько, сколько детей, которых нет в балете. А потом пишет что-то на клочке бумаги. А потом все-таки досматривает историю Ромео и Джульетты. А клочок бумаги – вот он:

В русском звучании это примерно так:

Любовь великолепна,

Любовь добра,

Любовь – это всё для меня,

Любовь – это хорошо.

Любовь прекрасна всякий раз.

(Школа Монтессори предполагает свободу творческих изъявлений детей: был февраль и, возможно, их настраивали на предстоящий День Святого Валентина.)

* * *