2018: Далёкое отечество

Пожилой — лет восьмидесяти, не меньше… эльф. Ну то есть фейри — тонкие черты лица, удлинённые и заострённые кончики ушей. Насмотревшись на Шари, Сергей уже вполне отчётливо и быстро научился распознавать отличия людей от местных эльфов, так что ошибиться не мог. Короткие седые волосы, худое даже для фейри и непривычно морщинистое лицо; слегка сгорбленный, но с пристальным ясным взглядом. До этого Вяземский даже и не предполагал, что бывают старые эльфы… Хотя, на Светлояре фейри были вполне смертны и от старости умирали, но лет эдак в триста-четыреста, а то и больше. Хотя считалось, что почти до самой старости выглядят молодо. Тогда сколько же лет этому фейри? Пятьсот, восемьсот, тысяча, ещё больше? Даже на эльфа-то не похож он толком: в старой советской шинели и потёртой армейской фуражке он больше напоминал самого обычного деревенского деда-ветерана, нежели сказочное вечно молодое существо, преисполненное древней мудрости…

Или даже вот ещё хлеще: высокая нескладная фигура в длинном — до пят — чёрном балахоне с капюшоном. Капюшон откинут, лицо открыто… С одной стороны похоже на человеческое: внешне — пожилой мужчина лет шестидесяти с длинными чёрными волосами и серовато-голубыми глазами. С другой стороны — нелюдь явственная и отчётливая, если судить по вертикальным кошачьим глазам и коже на лбу и щеках, на которой проступали самые настоящие чешуйки. Неужто рептилоподобный наг, которые даже у имперцев иначе как фольклорные и мифические персонажи, уже не проходили?

На его фоне худенькая стройная девушка лет восемнадцати, с длинными рыже-каштановыми волосами и тёмно-карими глазами, одетая в бело-красное платье, выглядела совершенно обычно. И даже торчащие в стороны лисьи уши и огромный рыжий с белым кончиком пушистым хвост, которым она активно помахивала из стороны в стороны — удивляли мало.

Но самыми интересными личностями были, безусловно, те двое, что стояли во главе небольшой приветственной делегации. Один — старик лет семидесяти с лишним, но подтянутый и весь бодрый на вид. Одет в советскую форму, околышек фуражки — ярко-синий, на поясе — кобура, на плечах — погоны капитана. От него буквально расходились волны уверенности и спокойствия — сразу чувствовалось, что именно он и является тут самым главным.

А вот его спутницей оказалась… Эрин.

Да, ещё одна. Только постаревшая лет на двадцать и с волосами не иссиня-чёрного, а совершенно белоснежного цвета. А в остальном один в один — миниатюрная, но хорошо сложенная; совершенно те же черты лица, лишь немного сглаженные лёгкими морщинами, и фиалкового цвета глаза. Даже хитроватая улыбка и взгляд были совершенно теми же, как и странного вида чёрное с пурпурными вставками то ли платье, то ли диковинный доспех. И это сходство было не тем, что бывает у родственников — так скорее может меняться один и тот же человек на фотографиях разных лет. Вот разве что ещё на плече вместо копья, больше похожего на совню, имелся не менее монструозного вида бердыш. Сразу становилось понятно, что и Гаэ Асайл, и это орудие локального геноцида — родичи. Чёрное металлическое древко с периодически вспыхивающими фиолетовым пламенем письменами, воронёное лезвие с замысловатыми узорами и общее впечатление, что обычный человек не то что драться — подымет-то такой с трудом.

БТР затормозил метрах в пяти перед анклавовцами, Сергей нырнул внутрь бронемашины, сменил каску на генеральскую фуражку, которая уже привычно заменяла ему кепи. Посмотрел в закреплённое на приборной панели зеркало.

— Машину не глушу, командир, — произнёс Руслан, не снимая рук с руля.

Вяземский кивнул. Правильно — на Аллаха надейся, а верблюда привязывай.

— Шари, остаёшься здесь, — добавил майор, обращаясь к приёмной дочери, которую, после некоторого раздумья, всё-таки решил взять с собой. — Если что — на тебе пулемёт.

— Поняла, отец, — моментально отозвалась девушка.

— Параноики, — прокомментировала эти приготовления Эрин. — Впрочем… Ваше право. Так! Как я выгляжу? Не как заспанная замарашка? Мне надо хорошо выглядеть, а то… Гхм. Да. Ладно, пошли уже, Сергей.

Майор вышел из «гиены», зашагав вперёд, а затем чётко — как по Уставу — перешёл на строевой, остановился в двух шагах перед главным среди встречающих анклавовцев и вскинул руку к виску.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — отчеканил Вяземский… а вот затем он впервые за очень долгое время просто не нашёл, что сказать дальше.

К чему слова и что за слова могут быть уместны в такой ситуации?

Поэтому разведчик просто опустил руку и протянул её вперёд. Старый капитан, тоже ответивший воинским приветствием, пристально взглянул в глаза Вяземскому, а затем тоже протянул руку и двое российских офицеров из разных времён и миров обменялись крепким рукопожатием.