2024-й

— Трудно было сказать, что хоть что-то сделал для меня? Эх, шеф, каким ты был, таким ты и остался.

— Каким? — спросил я заинтересованно. Все мы любим, когда говорят о нас, любимых.

— Орел степной, — ответила она с двусмысленной улыбкой, — казак лихой. Ты никогда не перестанешь быть железным, шеф. Не знаю, тебе одному, наверное, даже чип нипочем. Но для других это проблема…

— Еще какая, — согласился я. — Могу себе представить государственного деятеля, который скорее признается в геноциде, чем в мастурбации над фотографией жены коллеги! В больших грехах признаться не так стыдно.

— В самом деле?

Я кивнул:

— В них есть нечто величественное. А вот в мелких, пакостных, гаденьких…

— Имеешь в виду, что такие не согласятся на чип?

— Да.

— Тогда их не допустят в политику!..

— Не допустят?

— Мы, — поправилась она, — избиратели, не допустим.

Я развел руками:

— Это будет новое поколение политиков. А со старым сложнее. Допускаю, что некоторые пойдут на то, чтобы вставить себе чип и открыть себя избирателям. Но я не знаю, хорошо это или плохо…

Она удивилась:

— Почему плохо? Хорошо!

— Трудно сказать, — ответил я. — Честные, искренние и желающие добра гораздо чаще заливали планету кровью, чем люди циничные. Разве все революции начинались не во благо?.. Но после них любая страна нищала и скатывалась на последние места, уступая тем, где обходились без революций. Одно могу сказать: чипам быть!

Она засмеялась:

— Я знаю, город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть!

Тимур и Роман поднялись первыми, подошли пожать руки. Затем Скопа издали указал взглядом на часы, виновато улыбнулся и пропал, словно онлайновый персонаж.

Василий Петрович подошел попрощаться с обоими, сказал с непонятной усмешкой:

— Ты заметил? Даже не знаю, хорошо это или плохо. Раньше, когда вот так собирались, говорили всегда о работе. О нашей работе. Спорили, как улучшить, обойти соперников, отыскать новые пути реализации задумок… А теперь вот больше о глобальных проблемах.

Я двинул плечами:

— У нас настолько все благополучно, что…

— …пахнет застоем? — подсказал он.

Я снова пожал плечами, посмотрел на внимательно слушающую Алёну.

— Я бы так не сказал. Все еще развиваемся, но это развитие динозавра. А как стать млекопитающим, пусть хреновеньким, еще не сообразили.

Он поклонился Алёне:

— Воздействуйте на шефа, Алёна, как вы действуете на всех нас!.. Пусть ищет дороги. Возможно, найдет первым.

Аня Межелайтис с разгромным счетом победила на выборах главы города видного ученого-политолога, академика Верещагина и теперь возглавляет правительство Санкт-Петербурга. Ее узнаваемое лицо в некотором роде стало брендом этого быстро меняющегося города.

Тимур сказал задумчиво:

— Как при слове «грудь» вспоминаем Памелу Андерсон, так при слове «Санкт-Петербург» теперь будем видеть лицо Ани Межелайтис…

— Лицо? — переспросил Роман с иронией.

— Так теперь это и есть лицо, — отпарировал Тимур, ничуть не смутившись.

— А в седую старину говорили, — сказал Роман печально, — грудь — это лицо женщины…

— Мало ли что пять лет назад говорили, — сказал Тимур. — Сейчас все ускоряется. Пять лет назад… да тогда еще мамонтяры здесь бродили!

Василий Петрович отсутствовал целую неделю, наконец пришел на работу, но несколько неуверенной походкой. Выяснилось, что достало регулярно ложиться в больницу с жутким варикозным расширением вен и постоянными отеками ступней. Решился удалить от колен, а теперь вот…

Он задирал штанины и показывал ноги, блестящие, хромированные, как диски его же автомобиля.

Тимур спросил, почему не поставил телесного цвета. Сейчас делают так, что не отличишь от настоящих.

Василий Петрович поморщился:

— А кто сказал, что настоящие лучше?.. Есть такие? Нет таких. Уже нет. Кроме идиотов, для которых настоящие лучше потому, что… настоящие. А для меня лучше те, которые не требуют ухода. Которые не болят, не ноют, не требуют уколов и примочек. И которые вообще невозможно занозить, когда хожу босиком по саду!

— Но ты и не чувствуешь подошвой земли, — напомнил Тимур.

— И что? — спросил Василий Петрович. — Не чувствую, да. Ну и хрен с ним! Зато я лучше тебя разбираюсь в моделировании тензорных копий. Разве не это важнее?

Роман подошел ближе, осмотрел, сказал осторожно:

— Я бы все-таки выбрал телесного цвета. Зачем гусей дразнить?

— Дураков дразнить можно, — сказал Василий Петрович задиристо. — Если выберу телесный цвет, тем самым признаюсь, что калека и стараюсь быть как все. И как дураки в том числе. Но эти протезы лучше, чем мои больные ноги! И красивее! Сплав молибдена с титаном — легкие, прочные, элегантные!.. Не хочу, чтобы дурак автоматически чувствовал передо мной преимущество! Тем более если преимущества действительно у меня.

— Киборг, — сказал Тимур с удовольствием. — Признавайся, замышляешь покорить людей и обратить их в гнусное рабство?

— Ты сам киборг, — огрызнулся Василий Петрович, — и киборжистее, чем я.

— Я? Чем?

— У тебя вот и зубы, — обвинил Василий Петрович, — и хрусталик искусственный… И два сустава из пластика, скейтбордист хренов!