2024-й

— Как все мы теряем, — огрызнулся он. — По всем знакомым бабам прошелся заново, на нудистские пляжи начал ходить каждый день, было же чем похвастать, в какие-то оргии влез с тупыми и невероятно развращенными бабами из светских тусовок… Дошло до того, что однажды открыл файл с проектированием чипа АВК-563, а там…

— Пенисы?

— Вагины?

Роман сказал с тоской:

— Значки да буковки, в которые не сразу и врубился!.. Тут меня и проняло… Бросил на хрен все. Я не грузчик и не бюджетник, которому только бы иметься.

Скопа поинтересовался от своего места:

— А пенис оставил?

Роман буркнул:

— А чего стану менять?

— Покажи, — сказал Гулько. — То-то смотрю, у тебя спереди так это оттопыривается всегда эротично… У тебя и раньше был приличный размер?..

— Покажи, — поддержал игриво и Тимур.

Роман ответил мрачно:

— Пошли вы все со своими шуточками. Трусы поганые!.. Я хоть на себя примерил опасности и соблазны, подстерегающие человека, а вы что? Сидите в норках, пескари дрожащие! Я как та валаамова ослица! Которая дороже Господу, чем сто девственниц…

Гулько сказал нерешительно:

— Христос вроде бы говорил не об ослице…

Все заржали, Роман покраснел и надулся:

— А о ком?

— Ну, ты уже понял, — сказал Тимур ласково. — Ты понял…

На Романа было жалко смотреть, Гулько пришел на помощь — похлопал по плечу и сказал:

— О буридановой ослице шла речь. Ишь, эрудицию показывают! Кому она нужна? Работающий пенис в штанах куда важнее. Да еще увеличенный, как у тебя… Покажешь?

Все заржали, Роман окончательно обиделся и ушел. А Василий Петрович сказал рассудительно:

— Вы не правы, ребята. Да пусть хоть со всех сторон пенисами обвешаются! Главное, чтобы платили, то есть тратили деньги. А чтоб тратить, нужно сперва заработать. А раз зарабатывают, то что-то делают… Согласен, фабрика кукол для траханья работает с такой нагрузкой, с какой никогда не сработают научно-исследовательские институты по стволовым клеткам. Тут Тимур жаловался, что на сто тысяч таких кукол выпускается только один лунный робот, который копает так нужный науке и промышленности гелий-два. С этим не бороться надо, это бесполезно. А нужно выпускать миллион кукол, чтобы можно было выпустить десять лунников! И пусть они хоть до смерти затрахаются, тебе что? Жалко их, что ли?

Тимур пробормотал, несколько ошарашенный таким чудовищным обвинением:

— Ничуть!.. Пусть хоть сегодня передохнут…

Василий Петрович покачал головой:

— А вот этого нельзя. Весь этот туповатый и простой народ создает экономическое могущество, на вершине которого наука и новые технологии. Потому его нужно ублажать и способствовать, чтобы пахал дальше и больше. Вот выпустим новую модель, что будет сосать с мелодичным причмокиванием и чтоб еще задом красиво покачивала, и все тут же бросятся покупать, создавая новые рабочие места, держа экономику в рабочем состоянии.

— Черт-те что, — сказал Тимур с отвращением. — Вас бы в министерство планирования!

Василий Петрович возразил мягко:

— Ну так уж и это плохое слово… Просто люди расширяют свои возможности… вместе с мировоззрением. Терпимость и политкорректность рулит, а это значит, что лишь бы человек был хороший! А там пусть у него будет хоть три члена и четыре вагины. Или вообще по всему телу. Даже на лбу, чтоб можно было и мозги ему… иметь. Разве наша Алёна плоха?

Тимур нервно дернулся:

— Я это не говорил! Но полагаю, что еще и пенис женщине ни к чему!

— Тебе-то что? — удивился Гулько. — Ты все равно кухонного робота пялишь, я все про тебя знаю. А добавочные органы… ну, кто знает, вдруг в самом деле инопланетяне явятся? У них вообще неизвестно как… Знаем только, что после приземления выбегут и всех спешно трахать начнут.

Тимур изумился так, что даже отодвинулся и смотрел, как на сумасшедшего.

— Ты откуда это взял?

— Литературу читаю, — ответил Гулько гордо. — Там везде наши космонавты, куда бы ни прилетели, сразу начинают местных баб того-с… даже если туземцы насекомые или рептилии. Так что это, полагаю, общий процесс эволюции. Да и вообще… люди впервые расширяются! Тысячи и тысячи лет было одно и то же, как бы там Нефертити ни нанефертитила…

— Это Клеопатра, — поправил знающий Скопа, — нефертитила. Или клеопатрила.

— Ну вот, Клеопатра. И что, мы с нашими возможностями останемся на ее уровне? Смешно.

Тимур тяжело вздохнул. Судя по его лицу, ему было совсем не смешно.

Вспыхнул экран, Корневицкий появился во всем блеске и великолепии, как Зевс на Олимпе, грозный и всемогущий, а когда заговорил, могучий голос заполнил вселенную комнаты:

— Володя, ты готов?

— Готов, — ответил я с обреченным вздохом.

Он сказал с неожиданным сочувствием:

— Понимаю. Еще как понимаю. Сам вот положил первые образцы на стол и… не решаюсь. Понимаю, что надо, иначе прогресс меня вышвырнет на обочину, мир умчится вперед без меня, но… кого-то наметил еще?

— Да, — сказал я.

— Кого?

— Алёна, — сказал я. — Давно работает в моей фирме. Доверяю. Сам с ней… хорошо. Так что, надеюсь, когда увидит во мне всю грязь и все мои подлости, то… мое отношение к ней перевесит.

Он сказал быстро: