2034: Роман о следующей мировой войне

В административном центре Второй армии никто не знал наверняка, что произошло в Южно-Китайском море. Генеральный штаб Вооруженных сил издал общенациональный приказ о мобилизации; страна вступала в войну или, по крайней мере, была на грани войны, но никто не мог точно сказать, почему. Покидая дом своей семьи, Фаршад подумал о том, чтобы надеть свою форму, но передумал. Он больше не был бригадным генералом в Революционной гвардии, не говоря уже о бригадном генерале в элитных силах Кудс. Теперь он был гражданским лицом, и хотя прошло всего несколько недель, разрыв казался постоянным — не переломом, а ампутацией. Была ли эта ампутация обратимой, Фаршад вскоре выяснит. Он стоял в очереди, которая тянулась по коридору на третьем этаже этого огромного административного здания. Он был, как он догадался, самым старым человеком в очереди на несколько десятилетий. Он чувствовал, как остальные украдкой поглядывают на этого человека со всеми шрамами и тремя пальцами на правой руке.

Менее чем через час его вывели из очереди и повели вверх по лестнице в кабинет на четвертом этаже. — Теперь жди здесь, — сказал капрал, который разговаривал с Фаршадом так, как будто тот был выше его по званию. Капрал вошел в кабинет только для того, чтобы появиться мгновением позже и помахать Фаршаду, чтобы тот заходил.

Это был просторный угловой кабинет. За большим дубовым письменным столом висела пара скрещенных флагов: первый был флагом Исламской Республики, а второй — флагом армии. Человек в форме, полковник административной службы, подошел к Фаршаду с протянутой рукой. Ладонь у него была гладкая, а мундир столько раз накрахмаляли и гладили, что он сиял металлической патиной. Полковник попросил старого бригадира, героя Голанских высот, кавалера ордена Отца, присесть и выпить с ним чаю. Капрал поставил стаканы сначала перед Фаршадом, а затем перед полковником.

 — Для меня большая честь видеть вас здесь, — сказал полковник между глотками чая.

Фаршад пожал плечами. Подобострастный обмен любезностями не был целью его визита. Не желая показаться невежливым, он пробормотал: — У вас хороший офис.

 — Я уверен, что тебе понравилось больше.

 — Я был полевым командиром, — ответил Фаршад, качая головой. — Я не могу припомнить, чтобы у меня когда-нибудь действительно был офис. Затем он сделал еще один глоток чая, одним глотком допил свой стакан и громко поставил его на поднос, как бы показывая, что любезности закончились и Фаршад хочет перейти к делу.

Полковник достал из ящика стола конверт из плотной бумаги и подвинул его к столу. — Это прибыло вчера поздно вечером из Тегерана с курьером. Мне сказали, что если вы появитесь здесь, чтобы вручить его лично вам… Фаршад вскрыл конверт: в нем был единственный документ, напечатанный на толстом листе бумаги, испещренный каллиграфическими надписями, печатями и подписями.

 — Это назначение в качестве лейтенант-коммандера военно-морского флота?

 — Мне было поручено передать, что генерал-майор Багери, начальник Генерального штаба Вооруженных сил, сам попросил вас рассмотреть возможность принятия этого поручения.

 — Раньше я был бригадным генералом, — сказал Фаршад, бросая письмо о назначении на стол полковника.

На это у полковника не нашлось ответа.

 — Почему мы мобилизуемся? — спросил Фаршад.

 — Я не знаю, — ответил полковник. — Как и у вас, у меня нет полного объяснения, только мои приказы на данный момент. — Затем он взял со стола еще один конверт и протянул его Фаршаду. В нем содержался маршрут перелета в Дамаск с пересадкой на российской военно-морской базе в сирийском портовом городе Тартус, куда он должен был явиться для "выполнения обязанностей связного". Фаршад не мог сказать, было ли это назначение законным или задумано как оскорбление. Это замешательство, должно быть, отразилось на его лице: полковник начал объяснять, как с "административной точки зрения" было бы очень трудно повторно назначить офицера, получившего выговор, на соответствующее звание в том же роде войск. — Я случайно знаю, — продолжил полковник, — что старшие чины Революционной гвардии переподписаны. Ваша служба Исламской Республике необходима; это единственная вакансия, которая может быть вам предоставлена. — Полковник снова полез в ящик стола и достал пару погон, расшитых золотым кантом лейтенант-коммандера военно-морского флота. Он положил их на стол между собой и Фаршадом.

Фаршад презрительно посмотрел на это звание, которое означало для него троекратное понижение в должности. Неужели дело дошло до этого? Если бы он хотел принять участие в надвигающемся конфликте, должен ли он был бы пасть ниц таким образом, и даже не для выполнения задания на передовой, а для какой-то вспомогательной работы в качестве связного с русскими? А стать моряком? Он даже не любил лодки. Сулеймани никогда не приходилось терпеть такого унижения, как и его отцу. Фаршад встал и повернулся лицом к полковнику, сжав челюсти и сжав руки в кулаки. Он не знал, что ему следует делать, но он знал, что сказали бы ему его отец и Сулеймани.