2039

– Зараза ты, – сказал я и опустился с нею рядом тоже поверх одеяла. – Всегда найдешь, чем обидеть мою чуткую натуру. А ноги сдвинь, а то всю постель заняла.

Она послушно сдвинула, но смех в глазах стал еще заметнее. В разговорах такого типа верх всегда за нею, что и понятно, ее работа – общение с человечиками, а в быту мы все простые и примитивненькие, просчитать нас легко и даже скучно, вариантов немного, мы всего лишь говорящие и как бы мыслящие павианы, и только в творчестве люди, но очень крохотный процент человечества знает, что это такое.

– Твой гормональный фон повышен, – сказала она деловито. – Давай помогу?

– Не надо, – ответил я не совсем твердым голосом. – Я сублимирую, как велел дедушка Фрейд, эту примитивную страсть в высокое творчество.

– Не надорвись, – предостерегла она. – Сам дедушка весьма так это время от времени позволял себе попавианить и даже побабуинить. Иначе и сублимация притормозит, если чересчур активно пользовать. Хочешь, покажу графики?

– Верю на слово, – буркнул я. – Ты профессионал, врать не имеешь права, если не на службе. Но ты ж не на службе?

– Нет, – ответила она, не моргнув глазом. – Рабочий день кончился!

– Ну тогда ладно, – сказал я. – Надеюсь, это не считается изменой? А то я человек старых устоев.

– Мы с Ульяной договорились, – напомнила она. – Все честно!

Утром исчезла до того, как я проснулся, хотя ночью ощущал ее горячее тело в своих загребущих.

На столе блюдце с козьим сыром и большая чашка с горячим кофе, аромат обалденный, этот психолог еще и готовить умеет или же знает мои вкусовые пристрастия лучше меня самого.

В мире, судя по новостям на экране, мало что изменилось, на этой стороне планеты была ночь, в городах расцвеченная горящими покрышками, на той стороне мирный автоматический труд и вспышки насилия в городах, как сообщает политкорректная пресса, хотя это не вспышки, а на этот раз скоординированное наступление неолудов на все, что мешает их счастливой жизни здесь и сейчас.

Я сопоставил со своими прошлыми прогнозами, пока без разночтений, но варианты могут быть еще какие. Это развитие технологий предсказывать просто, хотя и там случаются неожиданности, что опрокидывают все предыдущие расчеты и графики, а поведение народных масс вообще темная вода во облацех. Нужно быть психологом, психиатром и социологом в одном флаконе, чтобы только понять, с чем имеешь дело.

Одно понятно даже неспециалисту, на стороне неолудов явное большинство, но как раз это и означает, что та сторона не права, и более того, хуже. Не настолько человечество мудрое, чтобы выбирало нужное, стадо павианов всегда выбирает более приятное.

Такие странные словосочетания, как «народная мудрость» настолько примелькались, что даже ученым перестали царапать слух, хотя понятно же, как у народа может быть мудрость с его простенькими желаниями и крайне ограниченным кругозором?

Иоанн Златоуст сказал в свое время, что народ составляют святые, а не толпа народа, что в наши дни звучало бы как то, что ученые – это и есть народ, а не та толпа павианов, штурмующих научно-исследовательские центры.

Людей можно терпеть только в одиночку, но толпа слишком близка к животному миру. И если у толпы есть выбор, кого распинать, толпа всегда спасает Варавву, а чересчур умных на крест, на костер, на плаху или вон из нашей святой земли.

Я сосредоточенно сопоставлял непрерывно получаемую информацию из научной среды с теми событиями, что развернулись по всей планете, мир уже совсем оглаболел, все совпадает, как и прогнозировал еще десять лет тому, но будущее тревожно и, хуже всего, туманно…

Вспыхнул головной экран, Камнеломов поднялся там из-за стола, властный, как главный слон в своем стаде, рубашка с коротким рукавом, это чтобы все видели его вздутые бицепсы, оперся мускулистыми руками о край столешницы, так лучше всего прорисовываются трицепсы, что вдвое толще бицепсов.

– Обед, – проревел он. – Но ввиду дефицита времени в кафе не пойдем. Я заказал пиццу в общий зал.

Я промолчал, пиццу заказывали еще в самом начале, теперь дрон доставляет каждому то, что тот предпочитает, если это не противоречит медицинским рекомендациям, за этим строго следят страховые компании.

В общем зале, куда все нехотя стягиваются из своих норок и усаживаются за стол, я поинтересовался:

– Ты чего вдруг?

Он буркнул:

– Директор велел.

– Велел?

– Попросил, – уточнил он. – Когда видит всех разом, делает какие-то выводы. Не знаю, что думает, но как-то понимает, кто будет работать еще шибче, а кто скоро уволится. Он футуролог покруче тебя, ты и сам знаешь, но завидуешь молча, сказать-то нечего!

Я пропустил шпильку мимо ушей, Камнеломов смотрит с насмешливым вызовом, в словесных баталиях у него опыта больше, чем у меня.

– Смотрит, – спросил я, – кто как ест? В крестьянстве считалось, кто быстро ест, тот быстро и работает.

Он сказал с тем же напором:

– Скурлатский еще тот крестьянин. И галстуки к каждому случаи разные! Так было принято, если не врут, в прошлом веке.