2040

Человечество, по большей своей части, довольно метаморфозами, но все-таки оставались мятежные души, чувствующие, что они находятся в неволе. Таким был и Лео. Но всем было на него наплевать, наверное, кроме разве что Роджера. Как-никак они уже вместе порядка тридцати пяти лет, с самого садика, и даже вместе переехали в Кестер. Но, признаться честно, Лео и раньше чувствовал себя отшельником. Он не родился каким-то особенным. Он был таким же, как и все дети, ходил в обычную школу и не отличался особенно глубоким пониманием какого-либо предмета. Но он начал потихоньку меняться, и вместо того, чтобы бегать за девочками в юношестве, он полюбил читать. У него была мечта: стать великим писателем. И чем больше он развивался, тем сильнее отдалялся от мира. И счастье свое он видел в достижении чего-то немыслимого, чего-то грандиозного, чего-то легендарного. Он хотел почувствовать свою уникальность, хотел, чтобы это признали все, пусть и не давал себе отчет в этом. Хотел, чтобы его книги были мировыми бестселлерами, чтобы их читали миллионы людей по всему миру. Его мечта сбылась, но на этом все не остановилось. Лео достигал новых высот, стал по-настоящему великим. Но теперь он здесь. Обычная посредственность. Как и остальные. Просто Лео. Просто никто. Один из многих, где все равны, все, хоть и разные, но необычайно одинаковые. И Лео был несчастлив.

Лео знал, что его несчастье не связано с тем, что он больше не стоит выше людей, и тем более никак не связано с тем, что остальные даром получили то, к чему тяжелым трудом шел он сам. Если бы его мучало тщеславие, то ключ к освобождению был в его голове. И не в подавлении этого чувства, что было бы актуальным раньше, а в насыщении им. Он мог подключиться к симуляции и обрести там величие, пусть хоть не собственно нажитое. И он пробовал. Наверное, каждый пробовал себя в разных ролях. Лео вновь становился миллионером, пробовал себя в качестве инженера и ученого, но больше всего ему нравилась роль преподавателя. Ему нравилось быть учителем в обыкновенной школе или преподавать в университете, но сейчас он крайне редко использовал симуляцию. В реальном мире он не мог воплотить мечты – не было школ, ведь необходимости в них не возникало, так что Лео мог заниматься педагогикой только в симуляции.

Целое столетие система образования оставалась напрасной тратой времени и сил. Пробный период жизни, как могло показаться тем, кто не углублялся в суть поверхностной образовательной программы, которая лишь могла расфокусировать внимание студентов на мелочах, а не привлечь внимание к их жизненной цели. Ведь никому из студентов не помогли лекции, чтобы понять, чего они хотят от жизни, чем они хотят заниматься и что им по-настоящему нравится. Школы давали кучу бесполезного хлама, но никаким образом не способствовали распознаванию потаенных внутренних желаний и обнародованию скрытых талантов, поэтому всегда было так много бедных, жалких и вечно всем недовольных людей. Не потому что они были глупыми, а потому что они не знали, чего хотят. Люди работали, зарабатывали деньги, растили семью и умирали. Их жизни казались однообразными, скучными и безвкусными, и лишь немногие могли пробиться. Пробиться – это вовсе не означает заработать. Заработать деньги не трудно, трудно быть счастливым и осознанным. А сейчас все это подавалось на блюдечке. Люди пробовали себя в разных специальностях еще смолоду, поскольку не были обременены бесполезными занятиями в учебных заведениях. В симуляции было не страшно уволиться с одной работы и найти другую, ведь это всего лишь игра. И люди, запертые в симуляции, кажутся ограниченными, а игроки для программ – безрассудными. Многие начинали с самого нуля, некоторые даже голодали в симуляции ради своей мечты и добивались своих целей. Кто-то своими трудами зарабатывал состояния, кто-то находил призвание в каких-нибудь точных науках, просиживая целый день за экспериментами и грудами учебников, ведь в симуляции первого уровня *(симуляция, где все эмоции и чувства точно такие же, как в настоящем мире, чтобы люди могли проверить себя на прочность и по-настоящему вжиться в роль) знания с чипа были недоступны. Именно симуляция первого уровня была самой востребованной, она и помогала бороться людям с экзистенциальным кризисом. Там у многих протекала, можно сказать, вторая жизнь. В симуляции зрелые люди, вроде Лео, пытались наверстать упущенное, пытались стать теми, кем всегда хотели, но Лео таким был всегда. Ему не нужно было что-то наверстывать, он достиг всего еще в молодости и был на вершине горы до самой технологической сингулярности.