2054: Код Путина

Орехов взглянул на крутой каменистый склон с левой стороны дороги. На спокойной голубой поверхности моря ему предстала идиллическая картина. На легком ветерке покачивались парусные яхты богачей. Как мирно все было, как хорошо, что он смог вырваться из суматохи большого города. Это было 13 августа 1961 года. Этот день не должен был стать обычным, как любой другой, а, скорее, весьма судьбоносным. Но о том, что в это время как раз происходило в мире, он не имел ни малейшего понятия.

Нарушив тишину, Орехов спросил, куда они, собственно, едут. Ревэ ничего не ответил, однако остановился возле небольшой лавчонки и вышел, чтобы позвонить. Вероятно, он должен был доложить начальству о благополучном прибытии гостя. Тем временем Орехов внимательно наблюдал из машины за движением. Белый кабриолет проехал мимо «Ситроена». Мужчина и женщина с развевающимися на ветру темными волосами взглянули на него. Красивая дама даже помахала ему. Как ни странно, проехав несколько метров, кабриолет остановился у края дороги. Парочка начала страстно обниматься и жадно целоваться. От такой сцены Орехов остолбенел, и у него закралось смутное подозрение, что пассажиры кабриолета маскировались и на самом деле следили за ним. Его рука нащупала спрятанный револьвер.

Через десять минут поспешно вернулся его водитель. Он предложил Орехову сигарету, и оба закурили. Спутник Орехова почему-то явно нервничал.

– Вы слышали страшную новость? – неожиданно спросил он. Орехов опешил. Что имел в виду его собеседник? Действительно, в последнее время заголовки прессы пестрели новостью, от которой русскому эмигранту было не по себе: Советский Союз значительно опережал Запад в гонке по освоению космоса.

В апреле 1961-го, то есть четыре месяца тому назад, Советы запустили в космос первого человека. Русский Юрий Гагарин, а вовсе не какой-нибудь американец, открыл новую страницу в истории человечества. Несколько дней тому назад Советы отправили еще одного человека на околоземную орбиту. Какой-то советский инженер конструировал более пригодные к полетам ракеты, чем превозносимый немецкий американец Вернер фон Браун. В космической гонке лидировали Советы, они еще, пожалуй, первыми и на Луне окажутся. Американцам пока удались лишь два непримечательных запуска астронавтов на высоту 200 километров, и никаких полетов вокруг Земли.

Западный мир все еще находился в шоке от запуска русских спутников. В октябре 1957-го Советы впервые отправили в космос спутник, который неоднократно облетел Землю, и над территорией Штатов пронесся, между прочим. А это значило, что отныне СССР был способен запускать с одного континента на другой ракеты, оснащенные атомным оружием.

Однако Ревэ имел в виду совсем другое событие. Он только что узнал по телефону, что в советской зоне Восточной Германии начали строить непроходимое ограждение в черте Берлина, изолировав Западный Берлин. Таким образом коммунистический режим хотел воспрепятствовать бегству собственного народа в сектора союзников. В разгаре была вторая блокада Берлина, намного опаснее, чем та, первая, тринадцатилетней давности. Голос Ревэ почти срывался:

– Людей, которые еще пытаются вырваться на свободу, расстреливают!

Взгляд Орехова упал на смятый авиабилет Париж – Перпиньян. Слава богу, он был в безопасности, далеко от трагических событий, под охраной французских спецслужб. Он сидел в лимузине и ехал вдоль живописного средиземноморского побережья, в то время как в центре Европы начиналась третья мировая война. Штаты не допустят такую провокацию. Рано или поздно, он это всегда предсказывал, решающее сражение неминуемо. Иначе человеконенавистнический большевизм никогда не отступится от своих планов завоевать весь мир.

Ревэ, похоже, прочитал его мысли. Нет, третьей мировой не будет, объяснил он, это нереально:

– Обе сверхдержавы обладают одинаковым потенциалом массового уничтожения: водородные бомбы, атомное оружие, химическое, биологическое оружие, а вскоре и боевые спутники появятся.

Орехов вытер платком пот со лба. Угораздило же его потерять где-то темные очки. Палящее полуденное солнце становилось невыносимым. Столь же невыносимым, как и невозмутимое спокойствие Ревэ по отношению к террору в Берлине. Орехов прикусил язык и ничего не ответил. Собственно говоря, он считал, что Штатам следовало заставить Советский Союз уйти из Восточной Европы и из Восточной Азии, пустив в ход «мать всех бомб». Но произнести сейчас это вслух в такой обстановке было бы совсем не к месту. Орехов недоверчиво наблюдал за Ревэ. Он давно уже подозревал, что французский лидер генерал Шарль де Голль, невзирая на противостояние в холодной войне, симпатизировал Советскому Союзу. Франция не хотела американского превосходства в Европе, надеясь на взаимопонимание с восточным исполином.

Спустя некоторое время им открылся потрясающий вид на горный массив Испанских Пиренеев. Только Ревэ пошел на обгон, как ему пришлось резко затормозить – навстречу неожиданно выскочил белый кабриолет. На горизонте появилась горная крепость.