2060 Русский пепел

Взлетно-посадочный модуль только назывался модулем, но был он внушительных размеров. В нем также как и на основной станции были четыре каюты, общий зал, склад с припасами, собственный внутренний генератор электричества, работающий на метане и кислороде, портативный ядерный реактор, аккумуляторы, в отдельном отсеке крепилось передвижное средство на колесах для двух человек. Почти то же самое, что и на основной станции, только меньшего размера и без радиационной защиты. А она занимала достаточно большой объем. Основной корпус был защищен многослойной экранирующей кожей из алюминия, переработанных природных минералов, различных олефинов, которая спасала экипаж от каждодневной радиации во время полета. И было еще отдельно выделенное радиационное убежище окружённое резервуаром с водой, в котором экипаж прятался раз в два месяца на пару дней от особо агрессивных вспышек солнечной радиации и волн гамма-излучения от редких, но сильных вспышек далеких сверхновых звезд. В этом полете им приходилось экстренно нырять в убежище три раза.

Только они уселись в свои кресла, как, вдруг, буквально провалились в бездну. Люди сжались, затаили дыхание. Вначале далекий и тупой грохот, превратился в протяжный вой. Что-то затрещало и лопнуло со свистом. Через короткое время этот звук повторился. Вскоре корабль стало трясти как центрифугу плохой стиральной машины. Все, что оказалось не закрепленным, с глухим шумом разлеталось по пространству модуля.

– Не закрепили. Мой просчет. Расслабился я, за порядком не слежу, – подумал Борис. За иллюминатором появились языки пламени.

– Алекс, что видишь?

– Пламя закрывает обзор. Вижу плохо, но, кажется мне….

– Что, кажется? Не молчи. Что кажется?

– Нормально, командир…. Все будет хорошо! Сядем….

Он не успел договорить, чудовищный рывок вверх заставил всех задержать дыхание. У каждого из четверки гулко билось сердце. С таким волнением справиться не могли даже самые закаленные Марсом люди. Выруливать не пришлось. После штатного маневра разворота, затем включения двигателей посадки и, наконец, раскрытия парашютов в иллюминаторе показалась зеленая земля. Приземление хоть и было жестким, но без особых происшествий.

– Господа, разведчики, мы прибыли. Надеюсь, там, внизу мы никого не придавили. Господи, сила твоя небесная, мы на Земле! – с неуместной иронией объявил Алекс.

В ответ, все молчали. Бледный свет аварийных ламп едва освещал вдруг запотевшие стекла скафандров. Запотели они вероятно от глубоких, и радостных вздохов. Когда волнение улеглось, сам собой возник вопрос, кто выходит первым. Все вопросительно посмотрели на командира. Тот немного поколебавшись, сказал – первым выходит бортинженер со счетчиком Гейгера и газоанализатором. Вторым – врач, затем Крисс, последним – я.

Люк был сделан так, чтобы его можно было открыть изнутри и выйти относительно легко в экзоскелете, да еще и в скафандре сверху.

– Слушайте, а радиация на верхней границе – шестьдесят микрорентген в час. Явно было относительно недавно радиоактивное заражение. Жить, правда, можно, но недолго. Но может быть, мы упали в такой местности, а дальше будет лучше.

– Или хуже, – сказал Рудольф, вылезая следом.

Сложнее было Криссу. Его экзоскелет был массивнее остальных. Снаружи ему помогали Рудольф с Алексом, а изнутри Борис буквально выдавливал Крисса.

Когда все выбрались, бортинженер сообщил:

– Газоанализаторы показывают, что дышать атмосферой вполне можно. Так что скафандры можно сбросить.

– Все трое хором проворчали:

– Раньше не мог сказать. Разделись бы внутри.

Они оглянулись. Вокруг модуля была круговая поляна выжженной земли радиусом метров пять, образовавшейся от их посадки. А вот дальше – дальше сплошной стеной высотой больше трех метров их окружали гигантские растения. У них был ровный и толстый стебель. У основания и сверху его плотно обхватывали большие растопыренные листья. Наверху, насколько можно было разглядеть снизу, высокие стебли заканчивались густыми и широкими зонтиками из белых и желто-зеленых цветков. Выглядели эти растения, растущие в большом объеме довольно внушительно и даже агрессивно.

Крисс быстрее всех ориентировался в электронной библиотеке корабля, и он почти сразу прочел со своего планшета:

– Это борщевик Сосновского. Латинское название Heracleum происходит от имени древнегреческого героя Геракла, за исполинский размер по сравнению с другими зонтичными растениями этого рода. Господа, нам надо быть предельно осторожными. Тут сообщается, что эта трава очень опасна. Ее сок вызывает сильные ожоги второй степени. Даже прикосновение к ним может привести к раздражению кожи – это плохо. А вот что хорошо: особо опасно это растение в ясные солнечные дни. А нам, кажется, таких дней в ближайшее время не увидеть. И вот еще, – сообщается, что этот сорт наиболее распространен в России. Конечно, это не точно, но с некоторой долей вероятности можно предположить, что мы приземлились в России.

Дальше он обратился к командиру:

–Россия, вроде бы космическая страна? Тогда нам повезло?

Борис ответил: