2084*

Вам виднее, сэр. После двенадцати лет в спецблоке без вестей с воли, я смутно представляю, что там происходит. Экран с сериалами и рекламой помогает составить какоето представление, но не более. Формулировка «полная изоляция» из моего приговора исполняется в полной мере.

Алекс, давно не имевший собеседника, готов был продолжать разговор, хотя главная новость не выходила из головы: «Условное освобождение. Какие там условия?! На все согласен. Неужели скоро? Как раз перед днем рождения…»

Да, мистер Кронин, думаю, вас ожидает немало сюрпризов. Можете идти. Встретимся накануне освобождения.

Алекс вышел из кабинета и в сопровождении охранника вернулся в камеру. На столике лежал листок. Улегшись поудобнее, стал читать.

Его прошение удовлетворено с учетом хорошего поведения в месте лишения свободы. Режим досрочного освобождения обязывает выполнять ряд условий. Под надзором полиции он будет находиться в течение года. К месту проживания следует прибыть до истечения десяти дней со дня освобождения изпод стражи. Три года, оставшиеся до конца установленного приговором срока, он не может покидать Соединенные Штаты, давать интервью, выступать публично, выходить в глобальную сеть.

Было еще чтото вроде «не посещать места, где ведутся азартные игры, продаются наркотики, избегать общения с людьми сомнительной репутации…» Ерунда какаято, оставшаяся с незапамятных времен.

Сегодня понедельник 3 июля. Освобождение в субботу, осталось четыре дня. Надо определить, что делать в первую очередь. Сосредоточиться не получалось. В голове одно – всетаки свершилось… С шестой попытки.

За эти годы Алекс не раз представлял свое освобождение, хотя порой думал, что его вообще никогда не будет. Арест и приговор оказались неожиданными. Теперьто ясно, что исключать это было наивным. Но задним умом все сильны. Во «Флоренс» времени на раздумья о том, что произошло в 2072 году, было в избытке.

Он никогда не интересовался политикой, считал, что развитие общества должны определять прогресс и здравый смысл. Наивно? Пожалуй. Но не он один был такой. Мало кто мог предположить, как далеко заведет страну простое и вполне демократичное постановление Верховного суда США, который решением от 26 июня 2015 года обязал все штаты регистрировать однополые браки и признавать такие браки, заключенные в других странах. Многие этого решения вообще не заметили. А те, кто заметил, не придали ему значения. Чего особенного? В конце концов, они, эти сексуальные меньшинства, тоже люди, хоть и не совсем такие, как все. Просто Америка в очередной раз продемонстрировала миру, что она самая свободная страна, где приверженность демократии превыше всего. Кто мог тогда подумать, что событие это историческое, и мир увидит через пару десятилетий совсем другую Америку?

В свое время США преуспели в организации «цветных революций» далеко за своими пределами, до деталей проработали разные сценарии, а у себя дома ничего такой революции противопоставить не смогли. Значит, толковые были сценаристы, а сценарии хорошего качества. Интересно, где они теперь, над чем работают?

Самая толерантная в мире страна скоро стала землей обетованной для миллионов особого рода переселенцев, чья сексуальная ориентация не так давно и здесь считалась отклонением от нормы. Пределы толерантности в столь деликатной сфере были везде свои. Они зависели от сложившихся представлений и традиций, от поведения, организованности и активности этих самых меньшинств, которых для простоты стали называть ЛГБТ, то есть лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры.

Гдето гомосексуалы и странные существа неопределенного пола считались извращенцами, были изгоями, гдето к ним относились терпимо и даже с пониманием. В Америке на гребне неудержимой тяги к толерантности и прогрессу их вынесло на самый верх. Штаты ни в чем не хотели уступать пальму первенства и ушли в отрыв. Поначалу малозаметными ручейками, а потом широким потоком хлынули в США специфические переселенцы со всего света на радость местным единомышленникам.

Бывшие меньшинства разрастались, организовывались, крепли. Сплоченное в многолетней борьбе за свои права сообщество ощутило здесь свою полноценность. Изначально оно было настроено традиционно миролюбиво и вполне лояльно к американской действительности. Даже марши протеста отошли в прошлое против чего протестовать? Но, как это нередко бывает, нашлись лидеры, почувствовавшие политический потенциал движения, его способность влиять на дальнейшее развитие общества и даже определять его. Настоящие вожаки всегда энергичны, обычно амбициозны, часто нетерпимы к инакомыслию и нередко агрессивны. Аппетит приходил во время еды. Активных политиков, способных им противостоять, не находилось. Демократы и республиканцы, когдато попеременно управлявшие страной, давно утратили авторитет и реального веса не имели. Да и открыто выступать против любых проявлений толерантности было небезопасно.