2084.ru

– Все уничтожены, а этот склад остался! – Тиш упрямо стоял на своем. – Взять металлоискатели, пошарить… А что? У городских вон акустические пушки, динамики, а у нас – ничего!..

Вновь поднялся старичок с гвардейской выправкой.

– Да полно вам чепуху молоть, молодые люди, – одернул он. – Законов не знаете? В нейтральную зону полицейские – и те безоружные ходят…

– Да уж ходят они там!

– Ходят-ходят! Если вызвать, приедут. А пистолеты сдают. И шокеры… За оружие в нейтральной зоне реальный срок светит…

– А за динамики не светит?

– А за динамики светит штраф. Всего-навсего! Разницу улавливаете? Постановщики помех – другое дело…

– Да что с них проку, с этих помех! Только шуму больше…

– Ага, помехи!.. – выкрикнул с места Тихуша. – Чебурашка вон уже за майки с портретами гоняет! Треплевщина, говорит, могилы цветами завалены… Вконец оборзел!

– В Думу пролезет, – подтявкнул Тихоня, – совсем отшибленным станет!..

В центре зала тектонически медленно вздымалась со стула та самая дама, что недавно благодарила смотрителя за проникновенную речь.

– А вчера! – вскрикивала она. – А вчера!.. Как вам, говорю, не стыдно? Вы! Вице-мэр!.. Ваш референт в вашем кабинете отшибается, вся уже резервация об этом сплетничает… Так знаете, что он мне ответил?..

– Да переизбрать его – и вся любовь!

– Господа, господа!.. – забеспокоился смотритель. От испуга к нему даже голос вернулся. – Вы о чем вообще? Кого переизбрать? Василия Панкратовича переизбрать?.. У нас тут музейное подполье! Музейное! Вы уж давайте о чем-нибудь безобидном… О терактах там, о свержении правительства… Под монастырь меня подвести хотите?

Глава 9

Ночь в музее

Свет фонарей скрадывал желтизну листвы, темнели кроны. Если бы не зябкие сквозняки, вполне можно было вообразить, будто на узкие безлюдные улочки первой резервации вернулось лето.

– А кем вы работаете в городе, Громовица?

Совершенно по-деревенски она уткнула подбородок в грудь и украдкой метнула опасливый взгляд на идущего рядом.

«Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня», – вспомнилось тому невольно. Интересно, знают еще эту песню? Вряд ли… Наверное, забыли давно. Для отшибленных – слишком тихо, для тихушников – слишком громко.

– Диджеем, – виновато выдохнула Громовица.

– Да как же это вас угораздило?! – ужаснулся Треплев.

Крохотный датчик шума (он же видеокамера), укрепленный на ближайшем столбе, немедленно развернулся к ужаснувшемуся, фиксируя превышение громкости голоса в ночное время. Любопытно, что на гремящий с окраины лягушачий хор механические сторожки́ не реагировали вообще. Видимо, настроены были исключительно на людей и на динамики.

– А что делать? – жалко скривив рот, отвечала она. – Жить-то надо…

Да, действительно… Жить надо… Только вот как? Как?!

– Стыдно! – вырвалось вдруг у Громовицы. – Самой стыдно…

– Стыдно? Почему?

– Антон Антонович!.. – умоляюще заговорила она. – Пять лет назад я была совсем другая… Верите, нет?

– Верю… – сказал он, озадаченный столь внезапным выплеском чувств.

– С родителями поругалась, в резервацию сбежала… Идейная была… вроде этих… Тихонов… В акциях протеста участвовала, в демонстрациях… Полиция меня задерживала… Куда что девалось!

Боль в ее голосе была настолько неподдельной, что старый холостяк насторожился. За последние десять лет заполучить его пытались самыми различными способами, в том числе и подобным: помнится, однажды проговорился разок, будто жалеет о советских временах, – и очередная его дама тут же затосковала вслух о лагерно-пионерском детстве, которого, впрочем, не застала, зато слышала о нем от бабушки.

– А сколько вам лет, Громовица?

– Двадцать два… – сдавленно призналась она. – На что потратила последние пять – сама не знаю…

Они прошли сквозь шевелящиеся сумерки скверика, в центре которого на граненом подсвеченном снизу столбике вдохновенно задирал подбородок бронзовый бюстик. Неужели опять Треплев? Нет, слава богу, нет… Судя по бакенбардам – Пушкин.

– Это правда? – спросила она вдруг, и голос ее дрогнул.

– Что именно? – Антон опешил.

– То, о чем вы вчера говорили с Иоганном Себастьянычем…

– А с какого момента вы нас… э-э…

– Нет! – испугалась она. – Я не подслушивала, вы не подумайте! Просто не спалось, вышла на балкон – и…

– И все-таки – с какого момента?

– Н-не помню… Что-то о машине времени… о Конторе… Короче, я все поняла…

– Что вы поняли?

– Что вы не шутили… Что вы – это действительно он!.. То есть… действительно вы!.. А без вас подпольем руководил Иоганн Себастьяныч. Он только для виду отрекся! Так ведь?.. Что? Не так?..

Какое-то время Антон шел молча. Лицо его было угрюмо.

– Послушайте, Громовица… – сказал он. – Насчет машины времени… Ладно, бог с ней, с машиной!.. А вот насчет подполья… – не выдержал, сорвался: – Выкиньте вы из головы эту дурь! Какое подполье? Запомните: пьяный был Антон Треплев – вот и выстрелил… Кстати! Спасибо за учебник…

Достал из кармана куртки сложенный вчетверо гибкий прямоугольничек, вернул. Девушка с растерянным видом приняла вещицу.