21.12

Не застав наследника в его комнате, я направился в покои правителя. Песнь Духа, должно быть, как раз навещал отца, что пугало меня, поскольку я не сомневался, что Властитель не даст своему единственному отпрыску покинуть его.

Я добрался до палаты Властителя и смело вошел.

И, едва оказавшись внутри, я увидел наследника коленопреклоненным у ложа отца и сразу понял, что Ах Пуч уже унес душу Властителя в потусторонний мир, чтобы поместить ее в кругу душ всех правителей, по воле богов покинувших нас прежде. Дыхание больше не исходило из губ, сердце не билось. Как я успел научить его, Песнь Дыма не прикасался к мертвому телу, а лишь поводил вокруг дымящимися палочками горьковатых благовоний.

Мальчик поднял на меня глаза, полные слез.

А потом у меня за спиной раздался голос:

— Это опочивальня Властителя, и тебе, ничтожный писец, не будет прощения за проникновение сюда без дозволения.

Я обернулся и увидел карлика, стоявшего в десяти шагах позади. Бросалась в глаза его борода, которую он не постригал уже много лун.

Я сказал:

— Ты распространял мерзкую ложь в Кануатабе и смущал его народ своим ядовитым языком, но больше я тебе лгать не позволю. Люди должны узнать, что их Властитель мертв!

— Ты никому ничего не расскажешь! В противном случае все узнают от меня, что ты не взял дочерей Оксиллы в настоящие наложницы, что ты не возлег ни с одной из них, а значит, не имеешь никаких прав на этих девочек. Я заберу их у тебя, и со мной они расцветут, вынашивая в чреве моих сыновей! Стражники правителя уведут их силой!

Не сдержавшись, я нанес карлику удар своим посохом в его безобразно раздутую голову. И я ударил его тем концом, на котором был закреплен заостренный кусок оникса, от чего его лицо мгновенно залилось кровью. Он повалился на пол, дико крича и призывая наследника на помощь.

Но Песнь Дыма даже не сдвинулся с места.

Внезапно карлик кинулся ко мне и стиснул челюсти на моей лодыжке. Боль пронзила меня, как ожог от огня. Я вонзил острие кремниевого ножа ему в глазное яблоко, и он отпустил меня, а потом изо всех сил погрузил лезвие ему в живот и держал, пока душа не покинула его бренное тело.

Затем я обратился к наследнику:

— Теперь тебе придется оставить меня здесь. Ты должен взять с собой Огненное Перо и Одинокую Бабочку, чтобы вместе с ними бежать из города.

Но, услышав мои слова, Песнь Дыма заговорил с интонацией, которой я никогда не слышал прежде: