21.12

— Наши группы уже обследуют район, где, по его словам, он мог заболеть, — сказал Аларкон. — И хотя это влетит нам в миллионы долларов, которых у нас нет, специалисты посетят каждую ферму в Петене и проверят скот. Но до сих пор поиски никаких результатов не принесли. Нигде не обнаружено ни малейших следов прионов.

— Вы правильно выразились: до сих пор. Но вы же, я надеюсь, понимаете, насколько важна такая работа? Судя по тому, что мы увидели у себя, в вашей стране уже скоро может вспыхнуть эпидемия.

— Но ведь у вас нет никаких оснований утверждать, что ваш второй пациент когда-либо посещал Гватемалу, не так ли, доктор Стэнтон?

Тем вечером фотографию второй жертвы показали по всем каналам телевидения, но ни члены семьи, ни друзья водителя внедорожника на связь с властями пока не вышли.

— Нам еще не удалось установить его личность, но…

— В нашей стране не отмечено ни одного случая такого заболевания, так что с вашей стороны довольно-таки безответственно высказывать подобные предположения. Мы считаем, что Волси заразился в другом месте, но сделаем все возможное, чтобы содействовать вашему расследованию.

На этом разговор закончился, к величайшему разочарованию Стэнтона. Не имея подтвержденных случаев заболевания на своей территории, гватемальцы еще не успели в достаточной степени испугаться, чтобы начать действовать более энергично. Пока у них не появятся свои заболевшие, понял Стэнтон, на их помощь всерьез рассчитывать не приходится. Впрочем, система здравоохранения Гватемалы вообще оставляла желать лучшего.

Стэнтон услышал, как в двери провернулся ключ, а потом донесся звук собачьих когтей, скребущих пол. Он поспешил в гостиную, где увидел Нину в рваных джинсах, ветровке и все еще блестящих от воды сапогах. Первой к нему кинулась Догма, а потом, одарив его доброй улыбкой, подошла Нина и обняла Стэнтона за шею.

— Как я догадываюсь, вы нашли себе временный причал, капитан, — сказал он, целуя ее в щеку.

— Только до рассвета… Ты что-то неважно выглядишь.

— Мне сегодня каждый считает нужным сообщить об этом.

Догма начала тихо поскуливать, и Стэнтон принялся ласково поглаживать собаку.

Нина сняла куртку.

— Когда ты в последний раз ел? — спросила она.

— Уже даже и не помню.

Нина взяла Стэнтона за руку и повела обратно в кухню.

— Не заставляй меня применять силу.

В холодильнике обнаружился початый пакет еды, доставленной из соседнего китайского ресторана, и она проследила, чтобы Стэнтон основательно подкрепился, позволив ему одновременно слушать новости по Эн-пи-ар. Ведущий как раз брал интервью у эксперта из ЦКЗ, которого Стэнтон не знал. Они обсуждали ФСБ, но так, что сразу становилось ясно: ни тот ни другой понятия не имеет о прионах и вызываемых ими заболеваниях. У Стэнтона сделалось тяжело на сердце.

— Что такое? — встревожилась Нина.

Он рассеянно играл вилкой, выжимая жидкость из разогретых в микроволновке кубиков тофу.

— Эта болезнь скоро станет настоящим бедствием.

— В таком случае хорошо, что у них есть ты.

— Тем не менее очень скоро люди поймут, что мы не умеем сдерживать распространение подобных заболеваний.

— Насколько я помню, ты уже давно предупреждал о подобной опасности.

— Я говорю не о ЦКЗ, а обо всех остальных, кто начнет допытываться, почему у нас до сих пор нет никакой вакцины. Конгресс устроит нам веселую жизнь. Тут же последуют запросы, чем мы занимались со времени вспышки «коровьего бешенства».

— Но ты же делал все, что было в твоих силах. Как и всегда.

Голос Нины действовал успокаивающе, в глазах читалась нежность. Он взял ее за руку. Они посидели немного в тишине. Ему так много хотелось ей сказать, и сам он чувствовал, что события последних двух дней пробудили в ней нечто новое. Она, разумеется, лишь посмеялась бы над ним, скажи он это вслух, но Стэнтон был уверен — Нина была благодарна ему за заботу, когда он звонил с просьбой не есть мясо и молочные продукты.

Потом она поцеловала его в тыльную часть ладони и отвела в гостиную, где включила телевизор. Известный репортер Вольф Блитцер вел прямой эфир из центра оперативной информации, сообщая, что личность второго пациента все еще остается загадкой.

— У тебя на борту достаточно припасов? — неожиданно задал вопрос Стэнтон.

— Достаточно для чего? — переспросила Нина. — Не надо напускать на себя таинственность. Это угнетающе действует на нервы даже собаке.

Глядя на нее, Стэнтон вдруг испытал чувство, какого даже не ожидал в себе обнаружить до нынешнего вечера. После десяти лет работы в лаборатории, десяти лет борьбы за финансирование исследований прионовых заболеваний, после десяти лет предупреждений, что катастрофа может случиться в любой момент, теперь, когда неизбежное произошло, Стэнтон понял, что хочет лишь одного: отправиться с Ниной в гавань, подняться на борт «Плана А» вместе с ней и Догмой, чтобы навсегда забыть о прионах и болезнях.

— Что, если нам сбежать? — предложил он.

— Куда? — спросила Нина, вскинув голову.

— Куда угодно. Да хоть на Гавайи.

— Прошу тебя, Габриель, не надо.