21.12

Ягуар Имикс пригласил меня в нишу своих покоев и приказал сесть на пол у подножия трона, который великое светило озаряет во время солнцестояния, а свет луны возвещает восседающему на нем о наступлении периода сбора урожая. У Ягуара Имикса узкое и острое лицо, что он всегда считал признаком своего царственного происхождения. Нос его тоже заострен подобно птичьему клюву, а вот лоб плоский, но и это лизоблюды причисляют к приметам его богоподобия. Его одеяние сшито придворными портными из хлопковой ткани и окрашено в подобающий правителю зеленый цвет, и его почти невозможно застать без покрывающей голову шкуры ягуара.

И Ягуар Имикс, наш священный Властитель, заговорил, повысив голос так, чтобы ему могли внимать все присутствующие:

— Мы должны почтить великого бога Акабалама за те многочисленные дары, которыми он осыпал мое прекрасное государство. Воздадим же ему хвалу! Тебе, о Акабалам, посвятим мы готовящийся сейчас священный пир и принесем посильные жертвы, чтобы ты вновь дал нам свои неоценимые дары. Мы приготовим для пира мясо, какого еще никто никогда не пробовал в этом городе, и созовем на него всех жителей Кануатабы. Это станет празднеством в честь Акабалама и ритуалом освящения закладки первого камня новой пирамиды…

Я пребывал в полном замешательстве. О каком пире вел он речь? Откуда возьмется пища для подобного чревоугодия в то время, когда весь город голодает?

И я сказал:

— Прости меня, Высочайший, если я что-то неверно понял. В городе действительно намечается священный пир?

— Да такой, какого здесь не видели за последние сто оборотов Календарного диска!

— И что же это будет за пир?

— Мы обо всем сообщим, когда настанет время, писец.

Ягуар Имикс жестом пригласил одну из своих наложниц присоединиться к нам, а она открыла стоявшую рядом с ней шкатулку и достала полосу древесной коры. Девушка вложила ее в зубы хозяина, и он принялся жевать, когда заговорил снова:

— Пактуль, мой слуга! Впав в транс, я слышал глас богов, которые поведали мне о том, что ты не одобряешь строительство нового храма. А твои странные вопросы о пире в честь Акабалама лишь подтверждают услышанные мной божественные слова. Ты же знаешь, что от моего взора не укроется ничто, писец. Подтверди же правдивость божественных откровений. Признайся, что не считаешь меня сосудом, вместившим в себя всю их мудрость!