21 урок для XXI века

В этом дивном новом мире государство использует передовые технологии и социальную инженерию, чтобы все были довольны и ни у кого не было причин бунтовать. Как будто Радость, Печаль и другие персонажи в мозгу Райли стали верными агентами правительства. Этому обществу не нужны тайная полиция, концентрационные лагеря или министерство любви, как в романе Оруэлла «1984». Гений Хаксли в том, что он показал: любовь и удовольствия куда более надежные помощники в управлении людьми, чем страх и насилие.

После прочтения «1984» становится ясно, что Оруэлл описал жуткий мир, словно вышедший из ночного кошмара, и остается открытым только один вопрос: как нам не дойти до такого ужасного состояния. «О дивный новый мир» оставляет читателя в некотором замешательстве, ведь ему предлагают самому понять, почему изображенный в книге мир кажется таким мрачным и безысходным. Это мирное и процветающее общество с довольными и счастливыми гражданами. Что же с ним не так?

Этот вопрос Хаксли поднимает в кульминационной сцене книги: разговоре между Мустафой Мондом, Главноуправителем Западной Европы, и Джоном Дикарем, который всю жизнь прожил в резервации в Нью-Мексико и который один во всем Лондоне что-то знает о Шекспире и Боге.

Когда Джон Дикарь пытается призвать жителей Лондона к восстанию против системы, которая их контролирует, люди не откликаются на его призывы, а полиция арестовывает его и приводит к Мустафе Монду. Главноуправитель мило беседует с Джоном и заявляет, что если ему не нужно общество, то он должен удалиться в какое-нибудь уединенное место и жить отшельником. Джон ставит под сомнение взгляды, лежащие в основе миропорядка, и обвиняет Мировое Государство в том, что в погоне за счастьем оно лишило жизнь не только истины и красоты, но и всего благородного и героического:

– Милый мой юноша, – сказал Мустафа Монд. – Цивилизация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм – это симптомы политической неумелости. В правильно, как у нас, организованном обществе никому не доводится проявлять эти качества. Для их проявления нужна обстановка полнейшей нестабильности. Там, где войны, где конфликт между долгом и верностью, где противление соблазнам, где защита тех, кого любишь, или борьба за них – там, очевидно, есть некий смысл в благородстве и героизме. Но теперь нет войн. Мы неусыпнейше предотвращаем всякую чрезмерную любовь. Конфликтов долга не возникает; люди так сформованы, что попросту не могут иначе поступать, чем от них требуется. И то, что от них требуется, в общем и целом так приятно, стольким естественным импульсам дается теперь простор, что, по сути, не приходится противиться соблазнам. А если все же приключится в кои веки неприятность, так ведь у вас всегда есть сома, чтобы отдохнуть от реальности. И та же сома остудит ваш гнев, примирит с врагами, даст вам терпение и кротость. В прошлом, чтобы достичь этого, вам требовались огромные усилия, годы суровой нравственной выучки. Теперь же вы глотаете две-три таблетки – и готово дело. Ныне каждый может быть добродетелен. По меньшей мере половину вашей нравственности вы можете носить с собою во флакончике. Христианство без слез – вот что такое сома.