21 урок для XXI века

Тысячу лет назад, в 1018 году, люди не могли точно предсказать будущее, однако были убеждены, что основные черты человеческого общества не изменятся. Если в 1018 году вы жили в Китае, то знали, что к 1050 году империя Сун, возможно, рухнет, с севера вторгнутся кочевники кидани, а миллионы людей погибнут от эпидемий. И все же было очевидно, что даже в 1050 году большинство жителей будут крестьянами и ткачами, правители по-прежнему будут набирать армию и чиновничий аппарат из людей, женщины будут подчиняться мужчинам, продолжительность жизни по-прежнему будет около 40 лет, а человеческое тело останется точно таким же. Поэтому в бедных семьях родители учили детей сажать рис и ткать шелк, а богачи учили мальчиков конфуцианской классической литературе, каллиграфии и боевым искусствам, а девочек – быть скромными и послушными женами. Никто не сомневался, что эти навыки будут востребованы в 1050 году.

Сегодня мы понятия не имеем, как в 2050 году будет выглядеть Китай или остальной мир. Мы не знаем, чем люди будут зарабатывать себе на жизнь, не знаем, как будут функционировать армии или бюрократия, не знаем, какими будут отношения между полами. Вероятно, люди будут жить гораздо дольше, чем в наши дни, а само человеческое тело может революционным образом измениться благодаря биоинженерии и интерфейсам «мозг – компьютер». Поэтому многое из того, чему дети учатся сегодня, в 2050 году станет ненужным.

Сегодня школы уделяют слишком много внимания запоминанию информации. В прошлом это имело смысл, потому что информации было мало (и даже этот слабый ручеек постоянно перекрывала цензура). Если в 1800 году вы жили, скажем, в маленьком провинциальном городе в Мексике, то вряд ли много знали об остальном мире. Не было ни радио, ни телевидения, ни ежедневных газет, ни публичных библиотек[189]. Даже если вы владели грамотой и обладали доступом к частной библиотеке, читать в ней было нечего, кроме романов и религиозных трактатов. Испанская империя строго цензурировала все тексты, печатавшиеся на ее территории, а извне допускала лишь небольшое число одобренных публикаций[190]. Примерно такой же была ситуация в провинциальных городах России, Индии, Турции и Китая. Школы Новейшего времени, в которых детей учили читать и писать и знакомили с основами географии, истории и биологии, знаменовали огромный шаг вперед.

В XXI веке мы, напротив, тонем в огромном потоке информации, остановить который не пытаются даже цензоры. Они заняты тем, что распространяют дезинформацию или отвлекают нас какой-нибудь чепухой. Если вы живете в провинциальном мексиканском городе и у вас есть смартфон, то вам понадобится несколько жизней, чтобы просто читать Википедию, смотреть доклады с конференций TED и проходить бесплатные онлайн-курсы. С другой стороны, появилась новая опасность – теперь слишком легко запутать публику противоречивыми сообщениями и отвлекающими маневрами. Человеку из любого уголка мира достаточно кликнуть мышью, чтобы увидеть последние новости о бомбардировке Алеппо или о таянии льдов в Арктике, но противоречивых сообщений так много, что трудно понять, каким из них верить. Кроме того, доступность множества других вещей мешает сфокусировать внимание на чем-то одном, а когда политика и наука кажутся нам слишком сложными, возникает соблазн посмотреть смешное видео с котиками или почитать сплетни о знаменитостях.

В таком мире ученикам от учителя меньше всего нужна информация. Они и так ею перегружены. Люди нуждаются в умении понимать информацию, отличать важное от несущественного, а главное – соединять разрозненные фрагменты информации в целостную картину мира.

В сущности, именно таким был идеал западного либерального образования на протяжении нескольких веков, но до настоящего времени даже западной школе не удавалось его реализовать. Учителя позволяли себе ограничиваться сообщением информации, поощряя учеников «думать самостоятельно». Опасаясь авторитаризма, либеральные школы испытывали неподдельный ужас перед напыщенными нарративами. Они полагали, что, если дать ученикам много информации и немного свободы, они сами сформируют для себя картину мира, и даже если это поколение не сумеет объединить всю имеющуюся информацию в связную и осмысленную историю мира, впереди еще много времени, чтобы выполнить такой синтез в будущем. Теперь время вышло. Решения, которые мы примем в следующие несколько десятилетий, определят будущее самой жизни, а принять эти решения мы можем только на основе сложившегося мировоззрения. Если у нынешнего поколения отсутствует целостный взгляд на мир, выбор будущего будет осуществляться случайным образом.

Становится жарко