2101

– Ты усох? Джефри! – громко спросил Леонид. Джеф не издал ни звука в ответ.

– Эй! – проорал снова Лёня и стал толкать Джефа всё сильней.

– А-а-а!!! – вдруг очнувшись, заорал Джеф, он дёрнулся в кресле, пытаясь вырваться из его клещей, но для этого нужно было опустить рычажок с правого бока, но Джеф явно был не в состоянии про это вспомнить и продолжал бессмысленную борьбу. Лёня прекратил движение, быстро опустил свой рычаг и вцепился в Джефа.

– Успокойся! Это я.

– На меня посмотри! Джеф!! – стал кричать Лёня, заглядывая другу в глаза. Джеф вроде смотрел на Лёню, но в тоже время не замечал его. Лёня стал бить его по щекам и продолжал орать его имя. Джеф начал приходить в себя, из его глаз потекли слёзы, он закрыл лицо руками и стал тихо ныть.

– Та-а-ак! – выдохнул Лёня. – Началось…

Они находились в 15 километрах от лепра. Лёня дал команду:

– Приближение Север. На экране панели появилось изображение. В сером тумане явно просматривалось что-то возвышающееся.

«Возможно, это развалины небоскрёба, оставшиеся с прежних времён», – решил Лёня.

Становилось немного интересней, а тут Джеф опять со своим нытьём.

– Джеф! Смотри, вон Эйфелева башня. Помнишь, ты сам мне про неё рассказывал? – обратился Лёня к другу. – Сейчас доедем, отстрелим кусочек, потом внукам своим будешь показывать!

– На Марсе, – чуть помолчав, как-то обречённо добавил Лёня. Джеф вроде успокоился, отлепил руки от лица и плаксиво произнёс:

– А мы во Франции?

– Нет, – решил честно ответить Лёня. – Но башню для тебя уже привезли, а ты ноешь ядовитыми слезами. Вон аж кожу на щеках проело!

Испуганный Джеф стал трогать щёки, но руки были в перчатках и он ничего не почувствовал. Захлопнул шлем, включил зеркальный фон. Ничего страшного не обнаружив, так и остался сидеть с закрытым забралом, обидевшись на Лёню. Нужно было двигаться дальше.

Лёня до упора нажал педаль газа, чтобы, в конце концов, быстрее разглядеть, что там впереди. Капсула пролетала кочки и мелкие ямы, приминая всё чаще попадающиеся на пути чахлые одинокие кустики. Скоро они были уже почти в двадцати километрах от лепра. Лёня опять приблизил северное направление. Действительно, среди заросших холмов нелепо возвышался остов разрушенного здания. Его металлические несущие части торчали в пространстве, совершенно не вписываясь в этот натюрморт. Но самое главное, что зона отчуждения кончалась, а за ней начинался совершенно другой мир, и это придавало уверенности и поднимало настроение.

– Гляди, Джеф, вот твоя башня! – радостно объявил Лёня и легонько ткнул его в плечо.

Джеф открыл шлем.

– Её сломали, – обиженно пробубнил он, взглянув на экран.

– Сейчас доедем и будем ремонтировать, – пошутил Лёня и прибавил газу.

По мере приближения к увиденному оазису, растительность становилась всё богаче. Заканчивалась зона химической обработки. Теперь после обнаружения густых зарослей появилась надежда. Только Лёня не мог понять, надежда на что? Но, наверное, в человеке изначально заложена оценка восприятия живого и ощущение пусть даже гениального, но обмана. Лёня чувствовал, что теперь он стремится туда, где всё по-настоящему. Туда, где что-то есть…

Ещё пять километров, и они оказались перед глубоким оврагом. Его пологие склоны местами заросли каким-то колючим кустарником. Чуть поодаль виднелись мощные бетонные столбы, поросшие мхом и лишайником. Видимо, это были несущие части моста, когда-то построенного над рекой. Теперь от реки остался только большой овраг и тонкий ручеёк на его дне.

Кое-где из кустов торчали ржавые металлические рёбра, видимо, остатки самого разрушенного моста. За оврагом начинался лес, деревья в нём имели корявую, непонятную форму, видимо, из-за близкого расположения зоны отчуждения. Несмотря на то, что по всем признакам была поздняя весна или начало лета, многие деревья ещё не распустились или были засохшие. Зато кустарник буйствовал с размахом.

Кое– где из его колючего одеяла выглядывали железобетонные пальцы и остатки кирпичных зданий. Если хорошенько приглядеться, то можно было разглядеть небольшие провалы в зарослях – это когда-то оживлённые улицы и дороги.

Человек ушёл отсюда. Здесь он больше жить не мог. Многие погибли. А природа вернулась, и каждый день, час, минуту, как терпеливый мудрый врач, она укрывала, залечивала раны, прятала руины под своими цветами.

Теперь люди вернулись. Они сомневались, не верили, считали себя умней и сильнее. Но сейчас они стояли у дверей в дом, от которого отвыкли. Но добрая терпеливая мать постаралась спрятать страшные воспоминания от них, забыть всё сама и снова ждала их в свои объятья.

Захлопнув шлемы, Лёня и Джеф вышли из капсулы. Туман полностью рассеялся, теперь овраг был чист от него. Солнце осветило заросли на другой стороне, на зелёно-бурых листьях кустарника заблестела роса.

– Такого в лепрах не увидишь, правда, Джеф! – восхищённо произнёс Лёня, повернувшись к другу. Джеф покачал головой в знак согласия. По виду он был тоже доволен. Постояв ещё минут пять, Лёня вернулся к аппарату.

– Заряд, – произнёс он.