22 дня в «Барбаре»

Под утро кто-то несколько раз стучался, скреб, истошно долбил по металлу окошка, похмельная ломка не сильно лучше героиновой, но мне было плевать, ибо во власти сна происходили действа посерьезнее. Некий любовный треугольник. Я, она и он. Так понимаю, мы были знакомы и ранее. Девочка явно испытывает ко мне какую-то симпатию, я к ней. Мы слегка пьяны. Ее возлюбленный ударил по бутылке сильнее. Он-то спал, то вскакивал и орал, виня нас в грязных совокуплениях за его спиной. Холод меж ними был виден невооруженным глазом, меж нами разгорался огонек, но мы просто играли в «Денди». Во что? Я точно не помню, но помню ее прекрасные манящие глаза и шаловливую руку, что устраивала танцы с моей, пока ее кавалер не видел. Я хотел было сорваться и жахнуть ее в десны, но что делать дальше, не знал. В теории мы бы устроили жаркие скачки на кровати. Спасибо алкоголю. Но если суженный проснется? Ему вряд ли понравится. А кому бы понравилось? Мне бы точно нет. Но я бы в драку не полез. Зачем? Коль ничего уж не исправить… Все уже свершилось. После измены кулаками не машут, их гоняют…в гордом одиночестве. Даже во сне я избегал пиздюлей. Мир. Дружба. Жвачка. Поц громко захрапел, что стало четким сигналом для наступления. Моя рука медленно перемещалась по гладкой ляжке. Забралась под юбку. Еще чуть-чуть и настанет время откровенного сплетения биологических масс, но что-то препятствовало, будто неведомая сила тянула меня за руку. Я приложил усилие, ответа ждать долго не пришлось. Гребаный Ньютон со своим законом. Ее кавалер упал с кровати, начал орать. От боли. Не возмущения. Спросонья плохо люди видят. Я выдернул руку. Забвение. Глаза не хотели покидать тот сладостный момент, но она исчезла в темноте. Ее глаза еще несколько секунд блуждали в памяти обрывками воспоминаний. Какой же я мерзкий, что за сны? Разуму человека с каждым шагом вниз все труднее и труднее вернуться обратно, бесы тянут его прямо к вратам ада, где он непременно окажется, транзитом проскочив верхние круги, куда худо-бедно доносится свет, и в самую гущу тьмы – к насильникам и убийцам, где страшные чудища будут раздирать на части вареные в кровавом кипятке телеса. Из ада все же есть выход – зазвенел будильник. Почувствовал облегчение. Попытался встать. Свело ногу. Спикировал меж бочек. Удар о бетон привел меня в чувство. Прощай, прекрасная незнакомка. Надеюсь, мы встретимся еще. Хотя такое невозможно. Если б люди планировали сны, то они бы заполнились тоннами гигабайт самой извращенной порнухи, там не до сантиментов. Жесткое сношение и никаких лепестков роз в ванной. В голове мрачный голос сообщил: «В аду получишь возмездие по делам своим!» Пара звонких ударов ладонями по лицу вернула к реальности. Еле встал, поколотил и ногу, она тоже пришла в чувство. Отворил врата в мир. Утреннее солнце радостно ударило в глаза.

– Доброе утро, Люберцы! – я налил себе кофейку, закурил и вышел на улицу. – Так спокойно, когда нет людей. Прям другое место. Тихое и ласковое. Но еще пару часов и все вернется на круги своя. Опять эти круги? Хватит уже происков сатаны на сегодня…

– Ты спал что ль? – раздался голос Ваньки, он был как всегда бодр.

– Да что-то сморило под утро. А ты чего такой бодрый?

– «Ред Булл» окрыляет, – пропел он.

Тут могла бы быть рекламная интеграция, за которую бы мне заплатили, но увы, работаем чисто на респекте.

– Как ночка?

– Один раз подрались вяло, потом толпой. Уже веселее. Еще парняга недурно пел что-то из «Арии». Начинаю привыкать к этой антиутопии.

– Вот это огонь! У меня днем тут тухло вообще, но на массу зато можно давануть.

– Да, ладно! Ты спишь? – я рассмеялся.

– Что ж я не человек?

– Думал, ты – робот.

– Иди ты.

– А где наш мытарь Лука?

– Мытарь?

– Сборщик податей.

– А-а-а-а! Я почем знаю?

– А кто мне зарплату выдаст?

– На чай не дают?

– Чай, дают. Почти рубас сегодня.

– Козырно.

– Ну и где этот лысый хрен?

– Да спит поди. Днем завезет, значит. Он в этом плане ответственный.

– Что-то не похоже.

– Увидишь.

– Считаться будем?

– Ага.

– Пошли уж быстрее, а то спать хочу.

– Не выспался?

– Нет.

Пока мы с Ванькой считались, объявился расписной. Не один. С собакой. Черно-белый бордер-колли.

– Здорова, пацаны! – с ходу начал Лука. – Бюст, фас! – заржал он, собака посмотрела на него, как на идиота.

– Здорова, собаку себе купил?

– Да не, это мамкина. В Чехию на выходные улетела, попросила присмотреть.

Пес подошел ко мне и жалостливым взглядом намекал на поглаживания. Я присел и начал трепать его за ушами.

– Смотри, пизданет сейчас! – расхохотался расписной.

– В смысле? – только я успел договорить, как собака резким движением прыгнула вверх, пытаясь атаковать мой нос, я в последний момент увернулся, рядом щелкнули зубы, а затем снова полный нежности взгляд.

– Говорил же, пизданет.

– Это что за проявление садистской любви?

– Ебнутый он. Маман говорит, какие-то детские травмы.

– У собак?

– Я те Фрейд, да? – возбудился Лука.

– А что за имя такое у него – Бюст? – поинтересовался Ванька, – Кто вообще собак так называет?