22 июня 1941: тайны больше нет

— Красную Армию ожидает разгром в варианте Канн[91], причем исходя только из того, что официально рассекречено, предано гласности и опубликовано — дважды предупреждала[92]. А сколько на самом деле — точно неизвестно до сих пор. Между тем вариант Канн просто кричал непосредственно с карты, даже при самом беглом взгляде на позиции советских войск во Львовском и Бело-стокском выступах, причем особенно в последнем случае, так как войска вермахта сосредотачивались на 100–150 км восточнее, чем основная группировка советских войск в этом выступе, проще говоря, немцы изначально занимали куда более выгодную позицию для нападения и молниеносного разгрома, обложив данную группировку советских войск с северного и южного фаса этого выступа!

— наиболее сильный удар вермахт нанесет левым флангом, то есть севернее Полесья[93]. Знаете, какова была судьба такого предупреждения (как, впрочем, и многих других) — «В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений Рамзая»[94]. Так было оценено это предупреждение Рихарда Зорге — Рамзая.

А что уж говорить о предупреждениях Зорге о том, что, по оценкам германского командования, система обороны советских войск очень слаба, что немцы зафиксировали, что главные силы Красной Армии сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара[95].

И сколько еще было таких сообщений — знают только безмолвные архивные папки…

В-восьмых, разведка своевременно — с середины лета 1940 г. — осуществила вскрытие начала переброски и сосредоточения войск вермахта у советских границ, а затем в непрерывном режиме осуществляла тщательное наблюдение за динамикой и характером этого процесса. В этом колоссальная заслуга также и разведки пограничных войск НКВД СССР. В настоящее время опубликовано огромное количество разведывательных донесений по этой тематике, которые убедительно свидетельствуют об этом.

В-девятых, разведка своевременно осуществила определение временных рамок завершения процесса сосредоточения и развертывания войск вермахта у границ СССР, затем определила сначала наиболее вероятные временные рамки нападения, затем приблизительную дату нападения и, наконец, четко, ясно, однозначно и неоднократно назвала также и точную дату, и даже точное время начала нападения. Всего на данный момент удалось выявить 135 подтвержденных соответствующими источниками фактов установления приблизительного времени нападения и точной даты начала агрессии[96].

Начиная с февраля 1941 г. был установлен наиболее вероятный временной промежуток, когда состоится нападение Германии, то есть июнь месяц, причем еще на ранней стадии несколько раз были установлены хотя формально и косвенные, но тем не менее четко указывавшие на наиболее вероятные сроки нападения признаки — после окончания сева, дабы захватить посевы зерновых зелеными, что возможно было только до конца июня. На это обстоятельство практически никогда никто не обращал и не обращает внимания. А зря, хотя бы потому, что в разведке далеко не всегда все устанавливается напрямую — в разведке очень часто бывают такие ситуации, когда наиважнейшая стратегическая информация может быть облачена в такие слова и такие формулировки, не говоря уже об их сути, которые на первый взгляд вообще не имеют ни малейшего отношения ни к политике, ни тем более к военной стратегии. Мировая разведывательная практика изобилует такими примерами.