22 июня 1941: тайны больше нет

Чистейшей воды провокационная ложь фальсификаторов этого письма! Канал срочной связи с Берлином был один — обычные телефон и телеграф. То есть никакого отдельного канала связи, отдельной линии связи или отдельной частоты для связи по радио между Кремлем и рейхсканцелярией НЕ БЫЛО! Да и вообще, главы государств и правительств так нс обращаются друг к другу — «и немедленно сообщите о случившемся…».

Никаких общих целей, которые якобы четко были согласованы, также никогда не существовало и в помине! Вспомните хотя бы приводившееся в главе 1 сообщение советского посла в Англии Майского со ссылкой на чешские источники, от которых поступили сведения об оценке Кейтелем советской внешнеполитической позиции. Вот то-то и оно, что…

Более того. Хорошо известно, что визит Молотова в Берлин окончился ничем в части, касающейся внешнеполитических вопросов, чем Гитлер был сильно раздражен. Еще более раздражен он был, когда поступило ответное предложение Молотова по поводу тех предложений, которые перед его отъездом ему сделал Риббентроп. К середине мая 1941 г. напряженность в германосоветских отношениях стремительно приближалась к своему апогею. Единственное, в чем СССР тогда пошел навстречу Германии, так это в предоставлении отдельного железнодорожного эшелона для переброски по Транссибирской магистрали 4 тысяч тонн каучука, закупленного Германией в Юго-Восточной Азии. Но это в рамках торгового соглашения. Кроме того, на взаимоприемлемой основе были еще раз урегулированы торгово-экономические вопросы. Все. Больше ничего такого не было.

Зато чуть ли не каждый день были протесты со стороны советских пограничников по поводу незаконного залета германских самолетов в воздушное пространство СССР и официальные ноты протеста Советского правительства по этому поводу, и т. д.

6. Проанализируем следующее предложение: «Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле». Слухи о подобной встрече в то время действительно гуляли и по Берлину и по всему миру. Запустил их Геббельс по прямому указанию Гитлера. Но он запустил их в действие в начале июня — под конец первой декады июня 1941 г., о чем сам и написал в дневнике[189] . Каким образом фальсификатору удалось перенести эту и без того лживую идею на май — так и черт его знает.