22 июня. Черный день календаря

Комдив приказал освободить от грузов двадцать машин и отправить семьи в Ковель. Ответственным за эвакуацию он назначил начальника политотдела дивизии полкового комиссара С. Ф. Завороткина».

Не менее драматичными были первые часы войны для соседней 124-й стрелковой дивизии Ф. Г. Сущего. 622-й стрелковый полк около 9 часов у развилки железных дорог (6 км западнее Порицка) вступил в бой с частями 111-й пехотной дивизии.781-й стрелковый полк при подходе к рубежу колхоз Тартаков, Горбков столкнулся с 57-й пехотной дивизией. 406-й стрелковый полк при подходе к Грушуву (6 км юж. Порицка) завязал бой с передовыми частями 75-й пехотной дивизии противника, которые к 11–12 часам отступили на рубеж Бараньи Перетоки, Стенажев. На этом рубеже 406-й стрелковый полк был остановлен и в течение дня отражал сильные атаки главных сил 75-й пехотной дивизии. Серьезным средством поддержки для 124-й стрелковой дивизии стал 21-й корпусной артиллерийский полк 27-го корпуса, вооруженный двадцатью 122-мм пушками А-19 и сорока восемью 152-мм гаубицам и пушкам и МЛ-20. Но соотношение сил было не в пользу советских войск, и главной проблемой 124-й дивизии стал охват открытых флангов и мощный нажим с фронта силами трех немецких пехотных дивизий, 111, 75 и 57-й.

Красноармейцы отбивают атаки вермахта.

В течение дня обстановка неуклонно ухудшалась. Как и на плацдарме у Устилуга, во второй половине дня 22 июня немцы ввели в бой на сокальском направлении механизированные соединения. В 13–15 часов на направлении Сокаль-Тартаков-Стоянов была введена в бой 11-я танковая дивизия. Проложив частям 57 и 297-й пехотных дивизий путь через Сокальский узел обороны Струмиловского УР, танковая дивизия начала свое движение в глубину построения советских войск, одновременно обходя фланг 124-й стрелковой дивизии. В 23:00 отряды 11-й танковой дивизии расположились лагерем к западу от Стоянова, в 25 км от границы. С севера позиции дивизии Ф. Г. Сущего были обойдены 299-й пехотной дивизией. Фактически 124-я стрелковая дивизия уже к вечеру первого дня войны оказалась в полуокружении. Ночная стоянка 11-й танковой дивизии находилась на линии позади ее обороны.

Если резюмировать положение оказавшихся на направлении главного удара немецких войск соединений 27-й стрелкового корпуса, то можно сказать следующее. На стороне дивизий 6-й армии и 1-й танковой группы было неоспоримое количественное и качественное преимущество. Обеспечить оборону широкой полосы от Сокаля до Устилуга две стрелковых дивизии не могли, и, несмотря на местные успехи, их фланги были охвачены, и вскоре дивизии оказались под угрозой окружения. Советские 124-я и 87-я дивизии были словно два островка на пути бурного потока массы людей в шинелях цвета фельдграу с винтовками и пулеметами, танков, артиллерийских орудий, лошадей и автомашин.

Вспоминает Сандлер М. Л.: «В звании сержанта я оказался в автороте 65-й танковой бригады. Бригада дислоцировалась в Городке, в 30 км от Перемышля, в 70 км от Львова. Служил в должности помкомвзвода. 21 июня, в субботу вечером, к нам в часть, привезли в солдатский ларек невиданное доселе для простых красноармейцев „чудо“ — пиво в бочонках. Ребята подходили с котелками, покупали пол-литра пива за 20 копеек. Многим из нас оставалось служить в армии последний месяц до демобилизации, и мы сидели в курилке, пили пиво и делились планами на гражданскую жизнь. Ларек работал допоздна, и мы пошли спать только в два часа ночи. А через два часа на нашу часть с неба посыпались бомбы. Потери от первой бомбежки были небольшие, но эмоции, которое мы испытали в это утро, — трудно передать… Это был шок…

Вроде и знали, что война рано или поздно случится, вроде и готовились к ней, но, когда видишь убитого осколками бомб своего товарища, с которым два года в казарме на соседних койках спал, на сердце становится очень тяжело… Нас готовили побеждать, а получилось, что всем „ордера выдали в Могилевскую губернию“… Уже в пять часов утра к казарме прибежал командир моего автовзвода лейтенант Фролов, вызвал 5 водителей и приказал — „погрузить на „полуторки“ семьи комсостава и вывезти их во Львов“. Я был среди названных Фроловым шоферов. В панике семьи командиров с жалким скарбом погрузились в кузова, и наша „колонна“ пошла на Львов. Ехали проселочными дорогами целый день, добрались до Львова и остановились в центре города рядом с большим костелом. С чердаков по нам стреляют. Дети из семей комсостава лежат возле грузовиков, плач стоит. Решили мы детей напоить, заходим в близлезжащие дома, просим ведро воды — никто не дал!!! Еще „зубы скалили“, мол конец вам, „Советы“. В принципе, другого поведения мы от них не ожидали, „западники“ нас не признавали… Через два дня только удалось погрузить семьи комсостава в „товарняк“, уходящий на восток. Вернуться в Городок мы не могли — район базирования бригады уже был захвачен немцами.