22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Как следует из перечня слухов, то, действительно, Германия так и не предъявила СССР ультиматум — «претензии территориального и экономического характера», о чем докладывала, в том числе и разведка. Ведь ранее Гитлер всегда действовал по одной схеме — сначала выдвигались требования, при последующем отказе — нападение. Гитлер эту схему поломал. Ультиматума не было. Шло лишь «прощупывание» Сталина на данный предмет (в т. ч. и через «Лицеиста»), которое на этом и ограничилось.

Советское руководство не могло принять ли отклонить эти претензии, так как они не были предъявлены. Именно это и вызывало беспокойство Москвы, которая недвусмысленно выражала готовность рассмотреть их, чтобы оттянуть время начала грядущей и неизбежной войны.

И, наконец, СССР, признав «проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры», поспешил объявить подготовку к войне с Германией «лживыми и провокационными» слухами.

Представляется, что Сообщение ТАСС от 14 июня отражала реальную позицию советского руководства.

Обращаясь к внешнему адресату, в сообщении ТАСС был упущен из виду внутренний потребитель. Нельзя не признать, что категорическое опровержение всех имевшихся данных о готовящемся вторжении гитлеровской армии могло оказать и оказало отрицательное влияние на боеготовность Красной Армии, на бдительность командного и политического состава.

Писатель К. Симонов в своей книге «Глазами человека моего поколения» писал о восприятии этого сообщения ТАСС: «Во многих воспоминаниях о первом периоде войны я читал о заявлении ТАСС от 14 июня 1941 года и о том дезориентирующем влиянии, которое оно имело. Так оно и вышло на деле. Хотя сейчас, перечитывая это заявление ТАСС, я думаю, что его можно рассматривать как документ, который, при других сопутствующих обстоятельствах (например: 1939 г проведение БУС (Большие учебные сборы³⁰⁶. — М.А.) — поход в Польшу), мог бы не только успокоить, но и насторожить. Думается, что Сталин хотел этим документом, во-первых, еще раз подчеркнуть, что мы не хотим войны с Германией и не собираемся вступать в нее по своей инициативе, во-вторых, что мы хорошо осведомлены о концентрации германских войск у наших границ и, очевидно, принимаем в связи с этим свои меры, а, в-третьих, мне лично кажется несомненным, что это официальное заявление государственного телеграфного агентства имело целью попробовать вынудить Гитлера в той или иной форме подтвердить свои предыдущие заявления о миролюбивых намерениях по отношению к нам и этим в какой-то мере дополнительно связать себя. Мне кажется, что разоружающее значение этого заявления ТАСС состояло не в самом факте его публикации, а в другом: если с дипломатической точки зрения появление такого документа считалось необходимым, то внутри страны ему должны были сопутствовать меры совершенно обратные тем, которые последовали. Если бы одновременно с появлением этого документа войска пограничных округов были приведены в боевую готовность, то он, даже без особых дополнительных разъяснений, был бы воспринят в армии как документ дипломатический, а не руководящий, как адресованный вовне, а не вовнутрь. Но этих мер не последовало»³⁰⁷.

Как следует из рукописного документа, хранившегося в Российском государственном военном архиве, начальник Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуков дал много лет спустя (не позднее 1965 г.) следующий комментарий на этот счет:

«Но тут Советское правительство в лице Сталина и Молотова вновь допустило ошибку, объявив 14 июня в печати и по радио заявление ТАСС о том, что нам нет никаких оснований опасаться вооруженного нападения Германии, с которой у нас имеется пакт о ненападении.

Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов и все пошло по обычаям и порядкам мирного времени»³⁰⁸.

Обращают на себя внимание в связи публикацией Сообщения ТАСС и воспоминания маршала Советского Союза А.М. Василевского: