22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

1) По имеющимся данным, которые проверяются, основная часть немецкой армии в полосе против Западного особого военного округа заняла исходное положение.

2) На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления границе.

3) Всеми средствами разведки проверяется расположение войск у границы и глубине.

Начальник штаба Западного особого военного округа

генерал-майор Климовских

Начальник Разведывательного отдела штаба

Западного особого военного округа

полковник Блохин»⁴⁴².

На документе отметка: «Отправлен 22 июня 1941 г. в 15 часов 20 минут (выделено мной. — М.А.)».

21 июня 1941 г. информацией, содержащейся в Выводах, штаб ЗапОВО не обладал, поэтому воздержался от доклада. А 22-го, уже «доработав» текст Разведсводки, доложил, не подумав, что могут возникнут вопросы, почему штаб округа отмалчивался весь предшествующий день о фактах, изложенных в Выводах? Занятие основной части немецкой армии исходного положения — однозначно изготовиться к нападению.

А раз информации, требовавшей немедленного реагирования, не было, становятся понятно решение Голикова не направлять руководству страны срочное донесение по информации Кегеля. Начальник Разведупра даже не попытался доложить об имевшейся информации НГШ.

«Следует сказать еще раз о том, что сведений о подготовке нападения Германии на Советский Союз было очень много, притом они шли к И.В. Сталину далеко не от одной военной разведки. — Напишет бывший начальник Разведывательного управления Ф.И. Голиков в своей статье в 1969 г., — Однако чем больше их становилось, тем больше он настораживался, думая и опасаясь, что наша разведка «питается» тем, что ей подбрасывают. Тому, что нашу разведку обманывают и провоцируют, в представлении Сталина служило то обстоятельство, что называвшиеся нами конкретные сроки нападения Германии на СССР раз за разом не сбывались и оказывались как бы ложными»⁴⁴³.

И здесь же: «Я должен самокритично и открыто признать, что неоднократные переносы Гитлером назначавшихся им сроков нападения на Советский Союз, с одной стороны, и большая уверенность И.В. Сталина в своей правоте— с другой, так же как и сила его исключительного авторитета в глазах советских людей, включая и меня, оказывали воздействие на нас, работников РУ, побуждая принимать за английские происки и гитлеровскую дезинформацию наши совершенно правильные данные и сведения. Однако даже и в таких случаях, сколь бы исключительно редкими они не были, ничто не освобождало соответствующие руководящие инстанции, в первую очередь военные, от прямой обязанности внимательного отношения с их стороны, к материалам Разведывательного управления, серьезного их изучения и от своевременного принятия по ним действенных решений»⁴⁴⁴.

Попытки восстановить картину, происходившего в Кремле во второй половине 20-го июня, делались неоднократно. В качестве одних из основных источников для анализа неизбежно привлекались мемуары Маршала Советского Союза К.Г. Жукова и Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова.

Лавинообразный процесс событий вечера 21-го июня начался с показаний перебежчика, сообщившего, что Германия вторгнется на территорию СССР утром следующего дня.

Это был не единственный перебежчик накануне войны. «В ночь на 20.6.41» в зоне ответственности ПрибОВО был задержан еще один перебежчик, сообщивший, что «военные действия начнутся через 8—10 дней»⁴⁴⁵. Информация об этом перебежчике, судя по всему, не была доложена НГШ, не исключено, что об этой информации не был поставлен в известность и начальник Разведупра…

«Вечером 21 июня, — вспоминает Г.К. Жуков, — мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев (высказывается точка зрения, что вечером 21 июня Пуркаев никак не мог звонить⁴⁴⁶ Жукову в Генштаб. — М.А.) и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы (выделено мной. — М.А.) для наступления, которое начнется утром 22 июня (текст дается по первому изданию воспоминаний маршала 1969 г.; набранные курсивом вставки относятся к последующим изданиям. — М.А.)»⁴⁴⁷.

Следует оговориться, что нахождение войск в «исходных районах» не является критичным, в отличие от занятия войсками исходных позиций (исходных рубежей). Именно подобный факт является свидетельством о неминуемом нападении. Что же касается нахождения войск в «исходных районах» — на расстоянии от 30 км и более от границы— то об этом окружная разведка докладывала ранее. Более чем странно, почему так переполошился начальник штаба КОВО и почему так отреагировал НГШ? Разве этого достаточно, чтобы приводить войска в боевую готовность?

«Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину, — вспоминает Г.К. Жуков, — то, что передал М.А. Пуркаев. И.В. Сталин сказал: