22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Шуленбург, по его словам, «пытался ликвидировать неприятный осадок, оставшийся у Гитлера от действий Советского правительства, пытался его разубедить, но это ему не удалось сделать на 100 %». В своей беседе с Гитлером он отметил, «что слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией, которые, начиная с января этого года, так усиленно циркулируют в Берлине и в Германии вообще, конечно, затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве». На заявление германского посла Гитлер «ответил, что он, в силу упомянутых действий Советского правительства, вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии. Его, Гитлера, жизненный опыт научил быть очень осторожным, а события последних лет сделали его еще более осторожным (предусмотрительным)». Во всяком случае, по мнению Шуленбурга, «слухи о предстоящей войне Советского Союза с Германией являются «взрывчатым веществом» и их надо пресечь, «сломать им острие». В этом он видит свою задачу как посла в СССР, ибо он всегда стремился к дружественным отношениям между нашими странами, сознавая выгоду таких отношений для обеих стран». «В интересах дружественных отношений между СССР и Германией нужно что-то предпринять, — настаивал Шуленбург, — чтобы рассеять эти слухи. Он, Шуленбург, уже получил указание из Берлина категорически опровергать всякие слухи о предстоящей войне между СССР и Германией. В течение этой части беседы Шуленбург несколько раз повторял мысль, что следует что-то предпринять, чтобы пресечь слухи».

«Шуленбург заявил, что на его вопрос об этих слухах Гитлер ему ответил, что он, Гитлер, вынужден был принять меры предосторожности на восточной границе. Однако, по мнению Шуленбурга, источник слухов сейчас не имеет значения. Со слухами нужно считаться, как с фактом (выделено мной. — М.А.). Он не знает, что можно было бы предпринять, чтобы пресечь их. Он не думал об этом и не имеет на этот счет никаких указаний из Берлина и вообще ведет… этот разговор в частном порядке».

Деканозов В.Г., со своей стороны, заметил, «что в ходе установившихся советско-германских отношений все наиболее важные вопросы решались открытым порядком: германское правительство, например, сделало советскому правительству известное заявление о международном положении и дало свои предложения. Советское правительство в ответ на это изложило свою точку зрения в меморандуме от 25 ноября [1940 г.]». Желательно поэтому, указал Деканозов, «такой открытый образ действий сохранить и в дальнейшем, тем более, если есть какие-либо сомнения».

Если сравнить сказанное Шуленбургом Деканозову с тем, что он привел в своей записи беседы с Гитлером, то нет оснований подозревать германского посла в попытках дезинформировать советскую сторону.

По сути дела, Шуленбург сообщил Деканозову о возможности развязывания войны Германией против СССР, сделав это в максимально осторожной форме со ссылками на некие слухи, предупредив при этом, что «со слухами нужно считаться, как с фактом». Тем самым Шуленбург рассчитывал побудить Советский Союз предпринять какие-то шаги для изменения в лучшую сторону двусторонних отношений, в надежде, что таким образом можно будет предотвратить начало развязывания военных действий Германией. Как бы то ни было, это был беспрецедентный в дипломатии случай. На последующих двух встречах (9 и 12 мая) обсуждались вопросы о характере таких шагов.

С вопросом о том, как было воспринято советским руководством предупреждение германского посла «о предстоящем гитлеровском нападении на нас» много лет спустя Г. А. Куманев дважды обратился к В.И. Молотову. В первый бывший нарком иностранных дел ответил неопределенно: «Что-то не помню. Вряд ли»⁷⁷. Во второй раз советский наркоминдел был более конкретен: «Кажется, что-то было. Но это не имеет особого значения. Как можно было верить Шуленбургу?»⁷⁸.

Из военного дневника Гальдера 5 мая 1941 г.:

«Обсуждение обстановки:

Запад: Англичане реагируют на наши перевозки в западном направлении и ожидают скорого наступления (Эти перевозки проводились по плану «Хайфиш»; утверждать однозначно, что эти перевозки объединяли мероприятия по введению противника в заблуждение накануне войны против СССР, является данью послезнания. — М.А.).

…

Полковник Кребс возвратился из Москвы, где замещал Кёстринга. По отношению к нему там была проявлена большая предупредительность. Россия сделает все, чтобы избежать войны. Можно ожидать любой уступки, кроме отказа от территориальных претензий (выделено мной. — М.А.).