23-й век

Что за игру играет этот Канилаба? Может он ещё правительственный шпион, настоящий? Хотя я, конечно, не замечал в нём ничего такого… Но если он шпион, то мне плохо придётся, ведь они думают, что я всего лишь математик… нет он не шпион, во всяком случае не правительственный, а то бы я не вышел сегодня из кабинета Деккора… и вообще мне надо бы пореже навещать эту нору, а то ещё попадусь как мышка в мышеловку… кто же он такой, этот Канилаба?. Может он скрывает свои способности… может он сильный менталитик…но откуда… если бы он был слабым, я бы его распознал, вскрыл бы… да… надо его как-то проверить. Так… который час, а уже 12 часов… пойду-ка пообедаю у Мишель.

С этими мыслями Рентон договорил последние слова лекции и взяв подмышку электронный портфель, вышел из кабинета.

Глава 8 — Обед

Жители станции ККА редко её покидали. Только у немногих было право покидать станцию, так как всё происходящее на ней считалось сверхсекретным. Рентон входил в число людей, которым руководство доверяло и которым разрешалось, хоть и сугубо по веским причинам, покидать ККА.

Пропуски давали неохотно и всего на несколько марсианских часов. Чтобы получить пропуск, надо было пройти опять-же проверку на верность и подписать ещё уйму бумаг, связанных с соблюдением разных космических правил.

Очевидно, что те, у кого не было такого права, права на вылет, всегда завидовали белой завистью тем, у кого оно имелось. У Мишель такого права не было, хотя Глаз не раз делал исключения для неё.

В квартире Мишель раздался звонок. Она подошла и, посмотрев на экран, открыла дверь.

— Привет Рентон, что ты тут делаешь в такое время?

Удивление Мишель не было неожиданным — именно такой реакции Рентон ожидал от неё. Да и в самом деле, он пришёл к ней в двенадцать… обеденный перерыв на всей ККА. Все запираются в своих комнатушках и начинают поедать все свои запасы, а также те пайки, которые им выделяет руководство. В последнее время пайки начали уменьшаться, да и их качество начало спадать — результат недостатка финансов в казне из-за бешеных налогов.

Так как Рентон был готов к такому вопросу, он ответил сразу же, почти что не дождавшись конца предложения.

— Я пришёл у тебя пообедать. Не беспокойся, вся моя еда со мной, я тебе не предоставлю никаких неудобств.

Неожиданной для Мишель была та решительность, с которой он ответил на вопрос, как будто он его знал заранее, как будто готовил на него ответ. Но с другой стороны, если бы Рентон не показался ей странным хоть на одно мгновение — вот тогда надо было бы задуматься, а так — всё было в порядке.

— Я не это имела в виду, у меня есть много разной всячины. Заходи, я тебя угощу — с мягкой улыбкой Мишель жестом пригласила его зайти и закрыла за ним дверь.

— Я полагаю, что всё-таки не сам обед привёл тебя ко мне… не так ли, Рентон?

— Ты как всегда проницательна.

Мишель не поняла, сказал ли он это с иронией или серьёзно, так как лица его она не видела — она находилась на кухне, а по тону Рентона мало кто мог догадаться о чём-либо.

— Опять ты издеваешься…я хотела сказать…

— Я тебя понял, дорогая… ты права, я пришёл по делу.

Мишель вернулась с небольшим стаканчиком, в который была налита какая-то красная жидкость. К этому стакану она подала сухой кусочек витаминизированного питателя. Питатель — так называемый набор всех жизненно необходимых микроэлементов и витаминов.

Дорогая — вот так штука … — подумала про себя Мишель. Рентон очень редко одарял кого-либо каким-то ласковым словом, так как выражался он исключительно соответственно интеллектуальным заключениям, а просто ласковые слова казались ему тратой времени. Если он всё-таки прибег к такому виду выражения, это означало только одно — он хотел успокоить Мишель и привлечь её внимание.

— Как кстати было в электронном магазине… ты ведь именно туда летал? — с завистью спросила Мишель. Её совершенно не интересовал электронный магазин, а просто ей хотелось услышать хоть о чём-то, что происходит там, на Марсе.

Рентон конечно же уловил эту тонкость и ответил на заданный вопрос так:

— Марс как Марс… такой же красный и безжизненный — Рентон всегда называл Марс безжизненной планетой. Это звучало очень парадоксально, ведь именно Марс являлся единственной заселенной планетой в солнечной системе.

Другой собеседник несомненно поинтересовался бы, что именно Рентон имел ввиду; Мишель же знала, что говорит он так только потому, что ему не нравится Марс, а всех живущих на нём он не считает людьми.

— Ну а как прошёл полёт… было интересно? — спросила Мишель, зная ответ заранее. Как может полёт быть интересным… всегда одно и тоже… звезды, пустота, а в конце садишься на красную планету. Но вопрос этот она обязана была задать — ведь ей так хотелось вылететь из академии… уже несколько лет она не покидала её пределы.

Проигнорировав не нужный вопрос, Рентон заговорил серьёзно.

— Дела наши плохи… не вижу я света в конце туннеля… — потом после небольшой паузы — ты сделала то, что я просил?

— Да Рентон…

— Ну и что… какая была его реакция?