24 часа

Любопытство уложило упрямство на лопатки в два счета, и вот я снова за рулем Тойоты – рассекаю долину смерти моих родителей под набившие оскомину песни.

Поэтому, я почти не удивилась, когда увидела Лэндона за рулем протанцевавшего на льду внедорожника. Я мечтала его увидеть, визуализировала этот день предыдущие триста шестьдесят четыре дня. Куда больше поразило отсутствие Балто, и я всерьез начала переживать за жизнь полюбившегося мне пса.

Наши взгляды с новой силой предают друг друга огню. Между неистово вздымающимися грудными клетками с бешеной скоростью циркулирует живая, искристая энергия, превращаясь в почти осязаемое статистическое электричество. Едва видимое, но способное освятить целую деревню по типу той, что расположена за следующим поворотом. Лэнд медленно надвигается прямо на меня, а я продолжаю пятиться назад, ощущая, как немеет область затылка. В животе просыпается Василиск, скручивающий все мои внутренности в тугой узел.

Наше сближение, которому я так отчаянно пыталась противостоять, происходит моментально.

Скрип тормозов за спиной, заставляет меня подпрыгнуть над землей и взвизгнуть от суеверного ужаса.

Какая-то часть меня понимает, что моя жизнь зависит от тормозного пути машины, стремительно надвигающейся сзади. То, что мы с Лэндоном решили устроить мексиканские страсти на самом опасном участке дороги по пути к его дому – охренеть как неправильно.

Другая часть меня, к счастью – физическая, находится в тотальной безопасности: Лэнд вовремя хватает меня за куртку, резко смещает с проезжей части дороги и прижимает к капоту красной Тойоты, инстинктивно обнимая и накрывая собой. Да так крепко, словно он закрывает меня от ядерного взрыва или залпа пушечных снарядов, не меньше. Все тело обдает волной жара, сильные мужские руки ощущаются так правильно, даже сквозь слои куртки и свитера. Мне вдруг становится так тепло и щекотно, словно все мое тело пронизывают крошечные молнии, особенно в тех точках, где мы соприкасаемся кожа к коже.

Ладонями. Лицами. Волосами.

Так хочется, чтобы еще и губами…и не только ими. Я всего его хочу, жутко соскучилась, что кричать на всю трассу об этом хочется. Но разве я могу ответить любовью и открытым сердцем на подлость и лицемерие?

– Не лучшее место для разбирательств мы выбрали, Адалин, – сухо констатирует очевидный факт Лэндон, по-прежнему удерживая меня в своих железных оковах. – Никогда больше не ходи так по дороге, ясно? Или ты возомнила себя героиней «Довода»?

– Учитывая то, что вижу тебя я только в определенное время, главный протагонист этой фантастического скрипта – ты, – с сарказмом опровергаю я, несмотря на то, что где-то глубоко в душе в сознании вновь проскакивает очередная версия причины наших временных и пространственных «размолвок». Как вам запутанная петля времени, где мы живем на разных ее концах, и сталкиваемся лишь на стыке старого и нового года?

– Давай перенесем твою истерику в дом, Адалин. Так будет куда безопаснее, – сохраняя по-мужски ледяное здравомыслие, предлагает Викинг. Да что ты говоришь? Словно я первая начала кричать и беситься, ворчливый Санта.

– Истерика? – задыхаясь от возмущения, непроизвольно ударяю Лэндона в мощную грудь. Кулак обжигает болью, как при ударе о распаленную конфорку. – Какого черта ты разговариваешь со мной в таком тоне? Будто это не ты оставил меня замерзать в своей дурацкой холодной кровати. Даже подо льдом было теплее! – порывисто заявляю ему прямо в лицо. – С тем же успехом, мог бы оставить меня там в первое же Рождество.

Лэндон взмахивает темными волосами, отрицательно качнув головой и обхватывает меня за скулы, сжимая их до ощутимой боли. Еще чуть-чуть и я вмажу ему коленом так, что сбежать от меня он точно не сможет в ближайшие пару дней.

Черт, он так близко. Кажется, что я могу пересчитать черные ресницы, обрамляющие потрясающие глубокие глаза. Такие, что дна не разглядеть, не узнать, о чем думает, не дотянуться до сердца, до души его через глубоководное зеркало. Лэндон – непрочитанная книга, хоть с ним меня и накрывает тем самым чувством, словно мы знакомы тысячу лет. Взглядом пересчитываю едва заметные родинки на смуглой коже, вдыхая запах древесно-мускусного парфюма.

Этот момент…ощущается, как возвращение домой. Несмотря на отсутствие материальных стен вокруг нас. Я вдруг в полной мере осознаю мудрость, которой он поделился со мной год назад.

– Ты держишь меня за идиота, Снежинка? – вскинув брови, выпаливает у полураскрытых губ Викинг. Я явно вывела его из себя и довела до еще более реактивной кондиции, чем в первые секунды нашей встречи. – Это такая больная игра? – откровенно насмехаясь, продолжает осаждать меня он. – Ты забыла рассказать мне правила. Посвяти в них, детка. И я подыграю, мне не сложно.