24 дня на любовь

— Нет. До сих пор никаких новостей о нём. По крайней мере, мне об этом не говорили. В общем, Олег понял, что попал. Он тогда рассказал, что к нему приехал представитель того человека, которому они задолжали. Сказали, что не могут выйти на связь с Семёном и, в случае чего, всю сумму, конечно, придется отдавать мужу и он бы не смог ничего оспорить. Тогда Олег попросил несколько дней, чтобы собрать хотя бы половину. Внёс довольно большую сумму, чтобы пока его не трогали. А на следующий день он сказал, что мы должны взять всё самое необходимое и мы уезжаем. Я ему сочувствовала, поддерживала, но скрываться вместе с ним не хотела. Просила развода, как только поняла, что он задумал, но муж сказал, что за ним придут. А когда не обнаружат, явятся ко мне с Мишей. И неизвестно, как к нам будут относиться… — Лиза растрепала волосы, напряжённо откинулась на спинку. — Как ты понимаешь, нам пришлось уходить вместе с Олегом. И лишь позже я узнала, что взял он нас с собой совсем не из жалости к нам, а чтобы надавить на жалость, если нас найдут. Либо ещё один вариант, уже относительно меня.

— То есть он всё оставил и хотел залечь на дно? — спросил я.

О втором варианте, который Лиза не озвучила, я даже думать не хотел. Ну и муж ей попался.

Постепенно стали вырисовываться дома, прибавилось автомобилей, появились светофоры. Мелькнула вывеска с названием города.

— Он начал распродавать имущество. Связался с черными риелторами, которые скупали всё, но почти даром. Продал почти все им. В общем, ничего хорошего. Уехали мы не очень далеко. Поселились буквально в соседнем городе, на окраине, едва ли не в аварийном доме. Там было настолько всё плохо, что приходилось воду из колонки на улице брать — до пятого этажа она просто не доходила, а во время дождя с потолка капало… Олег считал, что в таком месте нас искать не станут и на первое время и так сойдёт. Было страшно, сыро, ужасно. Я не могла поверить, что нашему ребенку придется жить в таких условиях. Но вскоре мы переехали. Сняли домик в небольшой деревне. Чистый, сухой, с баней и небольшим участком. Удобств особо не было, но всё лучше, чем та дыра. Мы долго жили там, почти в полной изоляции. Мише вполне нравилось — такое раздолье, столько места. Муж, как всегда, появлялся редко. Я так боялась, что в любую секунду к нам заявятся те, кому он должен. Нас ведь даже защитить было некому, а Олег не интересовался особо нашей жизнью.

— Я так понимаю, сейчас вы уже ни от кого не скрываетесь?

Машина остановилась на светофоре и я повернулся к Лизе. Она смотрела на свои руки, теребила застёжку на рюкзаке, не выпускала телефон. Волосы завесили глаза, лицо бледное. Только бы скорее найти мальчика и того урода, что его увёз.

— Зимой Миша заболел. Сильно кашлял, температура была высокая. Я испугалась. Я пыталась сама хоть как-то облегчить состояние, но не зная диагноза заниматься самолечением… это ведь малыш. Взрослым то нельзя, а ему тем более. Олег запретил вызывать врача, даже забрал документы, чтобы нас слушать не стали. Мишке лучше не становилось. Я отыскала документы, хорошо, что муж не додумался их увезти никуда. Мы с сыном уехали в город, когда Олег отлучился. В больницу. В городе сняла деньги с карты, чтобы расплатиться с таксистом. Сходили к врачу, назначили лечение, нам сказали приехать через пару дней… Мы забежали в аптеку, вызвали такси, вернулись домой. А на следующий день нас уже нашли…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сохранять спокойный вид становилось всё сложнее. Алая ярость захлёстывала волнами, накрывала с головой, прожигала нутро. Что бы ни было между мной и Лизой в прошлом, она по-прежнему мне дорога, и слышать, как какой-то урод вытворял такое…

— Только бы он не уехал с ним из города. Если он заберёт Мишу… Я его никогда не отдам и больше не дам забрать… Только бы всё обошлось! — шептала Лиза в свои ладони, а я ощущал, как сжимается от боли за нее и её сына.

— Лиз, кто вас нашел? Кому твой муж должен? Ты знаешь фамилию?

Оставалось ехать минут пять. Движение стало оживлённым, по сторонам выстроились каменные стены домов, пестрящие вывесками магазинов, салонов, рекламой. Молчание длилось несколько мгновений, а после девушка внезапно коротко рассмеялась. На грани истерики.

— Григорьеву, Макс! Понимаешь? Гри-горь-е-ву, — проговорила она, повторив фамилию по слогам и покачала головой. Я сам едва не рассмеялся в тон Лизе. Не от радости. — Это было бы даже забавно, если бы не было так страшно. Неудивительно, что нас так легко нашли. Но, если честно, я даже рада, что нас обнаружили. Мы и сейчас живём в страхе и напряжении, и всё же, он не сравнится с тем, что было раньше.

Девушка резким движением смахнула слёзы, покатившиеся по щекам.

— Ты права, ничего забавного, — согласился я, сжав руль. Эта фамилия нам обоим была давно хорошо известна и ничего хорошего она не сулила. Никому.