25 июня. Глупость или агрессия?

Про удивительную историю строительства и немедленного затем разрушения мостов на забытой богом и людьми заполярной речке советские историки не писали никогда. Но в принципе для всех подобных случаев у них давно уже было припасено универсальное объяснение: «Необоснованно допущено ошибочное решение…» По глубоко верному замечанию В. Суворова, коммунистическая пропаганда скрывала от населения СССР даже случаи стихийных бедствий и катастрофических землетрясений (хотя уж в их-то возникновении «родная партия» никак не была виновата), но при этом с огромной готовностью спешила выставить советских генералов и даже самого будущего Генералиссимуса в виде полных идиотов, не понимающих самых азов военной науки. Мы же не будем повторять старые и уже известные ошибки. Тимошенко, Жуков, Мерецков, возможно, и не были гениальными полководцами, но свое дело знали крепко, имели большой опыт реального вождения полков в бой, разницу между танком и пушкой, пушкой и гаубицей, обороной и наступлением понимали отлично. Соответственно, и передислокация 1-й танковой дивизии из Пскова в Алакуртти была предусмотрена в плане прикрытия Ленинградского округа (а затем реализована на практике) отнюдь не по дурости, а со вполне отчетливой целью: прорваться в глубину обороны финской армии, захватить единственный во всей северной Финляндии «транспортный коридор», прервать возможную переброску немецких войск из Норвегии по «арктическому шоссе» из Петсамо в Рованиеми и далее в центральные и южные районы Финляндии.

В заключение этой главы следует предельно четко обозначить и разделить два важных момента. К сожалению, их сплошь и рядом путают не только профессиональные любители «искать в темной комнате черную кошку», но и вполне добросовестные писатели и читатели.

Наступательная направленность военной доктрины сталинского государства является несомненным, бесспорным фактом. Это — не гипотеза. Это уставная норма, «категорически и выпукло» выраженная в первых же параграфах Полевого устава ПУ-39. «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армии. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение. Основной целью Красной Армии будет достижение решительной победы и полное сокрушение врага».

Однако наступательная направленность оперативных планов Красной Армии ни в коей мере не является доказательством агрессивности внешней политики сталинской империи. Ни в коей мере. Наступление и агрессия — это не синонимы. Это два слова из двух разных языков. Военно-оперативный язык знает такие термины, как «наступление», «прорыв», «преследование», «оборона», «подвижная оборона», «отход». На языке политики говорят про «агрессию», «захват», «аннексию», «вмешательство», «помощь», «освобождение», «спасение», «интернациональный долг» и пр. Это два разных языка. В планах стратегического развертывания Красной Армии нет слова «агрессия», но нет там и слова «освобождение». Таких слов там и быть не могло. Планы советского командования не были ни агрессивными, ни освободительными. Они были наступательными и не более того.

Любая армия (тем более армия великой мировой державы) создается именно для того, чтобы разгромить (или по меньшей мере значительно ослабить) вооруженные силы противника. Самым эффективным способом решения этой задачи было, есть и будет наступление. Параграф 10 Полевого устава РККА («только решительное наступление на главном направлении, завершаемое окружением и неотступным преследованием. приводит к полному уничтожению сил и средств врага») не связан ни с «мировой революцией», ни с агрессивными, захватническими внешнеполитическими планами Сталина. Этот (и ему подобные) параграф просто разумен. В нем сконцентрирован многовековой опыт военного искусства. Противник должен быть уничтожен или принужден к капитуляции.